«Лишь только вышла из яйца – зад лучше был лица. Теперь, что лицо, что зад – один разряд. А через год, глядишь, лицо уж с задом не сравнишь».
Забегая вперед, скажу, что Екатерина Георгиевна впоследствии оправдала надежды друзей ее родителей, так как стала довольно известной писательницей, автором нескольких детективных романов на английском языке, изданных в Англии под псевдонимом Кэй Линн. Поженившись в 1898 году, Елизавета Петровна и Георгий Несторович сняли небольшую квартиру в Неопалимовском переулке, недалеко от Зубовской площади, где через год у них родилась дочь Екатерина (1899 г.), а затем сын Николай (1903 г.). Георгий Несторович вскоре приобрел известность как детский врач и, работая в клинике Н. Ф. Филатова, бывшей Хлудовской детской больнице (теперь детская клиника ММА им. II. М. Сеченова), имел к тому же и частную практику, что позволило ему в 1906 году купить у графа Головина участок земли в 60 км от Москвы в поселке Деденево на станции Влахернская (ныне Турист) Савеловской железной дороги и построить там двухэтажную деревянную дачу, в которой семья Сперанских стала проводить каждое лето. В 1906 году у Елизаветы Петровны родился третий ребенок, сын Сергей, а в 1915-м младшая дочь Наталья, Наля, как ее звали дома, моя мать.
Первые годы нового века жизнь семьи Сперанских протекала достаточно спокойно и благополучно. После окончания ординатуры Георгий Несторович был оставлен в клинике Н. Ф. Филатова внештатным ассистентом и, кроме того, консультировал больных детей в акушерской клинике Н. М. Побединского. Позднее по приглашению известного акушера профессора А. Н. Рахманова заведовал отделением для новорожденных при Абрикосовском родильном доме (ныне родильный дом им. Н. К. Крупской). В молодости дед много занимался общественной работой, организовав первую в Москве детскую площадку и общедоступный каток для детей на Девичьем Поле. В 1912 году ему удалось на пожертвования частных лиц открыть на Большой Пресне лечебницу для детей грудного возраста (на 20 коек) вместе с женской консультацией и молочной кухней. Годом позже им была открыта консультация по уходу и вскармливанию грудных детей при Прохоровской (ныне Трехгорной) мануфактуре.
Бабушка по мере сил помогала ему. Она наладила работу яслей при Прохоровской фабрике. Сохранилась фотография Елизаветы Петровны за прилавком благотворительного базара на выставке в Доме грудного ребенка в 1913 году, как к тому времени стала называться лечебница на Пресне. Вся выручка от базара шла на нужды этой лечебницы.
В период отпусков дед и бабушка совершили ряд путешествий на пароходе по Волге и Черному морю. Но основное время проводили на даче во Влахернской. Летом там собиралось много друзей, тогда еще молодых людей. Чаще других там живали старший брат деда – известный филолог академик Михаил Несторович Сперанский, репрессированный в 1934 году, и родной брат бабушки Владимир Петрович Филатов, в то время начинающий офтальмолог. По соседству построил дачу ближайший приятель деда, акушер Николай Михайлович Побединский, в семье которого тоже было немало молодежи. Иногда гостей собиралось так много, что хозяевам негде было ночевать. «Лиза, а где же мне спать сегодня?» – спрашивал дед. «Ничего, Гоня, возьми плед и пойди на сеновал», – отвечала бабушка. Почти одновременно с домом дед сделал на участке теннисный корт, который скоро стал центром притяжения всех гостей и соседей. Дед неплохо играл в теннис. Сохранилась фотография Нила Федоровича Филатова, подаренная им деду 13 октября 1894 года, с надписью «Знаменитому лаун-теннисисту от достойного соперника». Говорят, что и бабушка в молодости неплохо играла в теннис, но на моей памяти она ни разу не брала в руки ракетку, хотя занятия этим видом спорта своих детей поощряла.
Во время Первой мировой войны мой дед, в порядке гражданской мобилизации, стал работать в госпитале для раненых, а лечебница для грудных детей была превращена в больницу для детей-сирот и беженцев с западных окраин. Как вспоминал Георгий Несторович, «были установлены дежурства на Брестском (ныне Белорусском) вокзале, где приходилось проводить целые дни, встречая эшелоны беженцев и отбирая детей для помещения в больницу. Дом грудного ребенка был переполнен сиротами и беженцами. В этой работе горячее участие принимала и Елизавета Петровна». Сам Георгий Несторович не был призван в армию. Его сыновья были еще детьми, и трагедии 1914–1916 годов непосредственно не коснулись семьи Сперанских, хотя война существенно изменила распорядок их жизни. Зато в годы Октябрьского переворота и последовавшей за ним Гражданской войны Сперанские хлебнули лиха сполна. В 1918 году, спасаясь от голода и холода, Георгий Несторович с семьей переехал из Москвы сначала в Ялту, где был вынужден работать холодным сапожником на набережной, а потом – в Одессу к брату Елизаветы Петровны, Владимиру Петровичу Филатову, который перед Первой мировой войной обосновался в этом городе и к тому времени стал известным специалистом по глазным болезням. Там дед нашел временную работу по медицинской специальности, однако жизнь была очень голодной и трудной. В Одессе много раз менялась власть, переходя от белых к красным и обратно.
В это время Сперанские потеряли двух своих старших детей: сначала 16-летний гимназист Николай попал в облаву и был расстрелян большевиками, а затем 19-летняя красавица Екатерина уехала с рыбаками-контрабандистами в Константинополь за продуктами и пропала. В Турции она, оказавшись без денег и документов, встретила молодого шотландского аристократа Джона Мак Роби – офицера английского экспедиционного корпуса, который г, попилен в нее с первого взгляда и в трюме британского военного судна тайно увез в Англию. Там она, представившись его родственникам француженкой (французский язык она знала с раннего детства), вышла за него замуж и родила сына. Почти два года дед и бабушка оплакивали свою дочь, будучи уверены, что и она погибла, и только в 1920 году Екатерина смогла связаться со своими родителями и сообщить, что жива. 1921 году она приехала к своей матери в Москву рожать второго сына, после чего снова уехала в Англию. В предвоенные годы еще раз приезжала в Москву с обоими детьми, а затем был долгий, почти 40-летний перерыв в их общении.
Вернулись Сперанские в Москву в 1921 году с двумя младшими детьми – Сергеем и Налей, как называли в детстве мою мать. В годы советской власти дед стал активно заниматься организацией медицинской помощи матери и ребенку, в чем ему оказывали помощь нарком здравоохранения Н. А. Семашко и особенно В. П. Лебедева, заведующая Отделом охраны материнства и младенчества при Наркомате здравоохранения. В 1923 году он стал директором первого в нашей стране Института охраны матери и ребенка, в последующем Института педиатрии РАМН, а вскоре и главным консультантом кремлевской больницы, т. н. «лечсанупра Кремля», и лечил детей всех кремлевских знаменитостей.
Как ни странно, дача Сперанских на платформе Влахернская сохранилась, хотя соседняя дача Побединских сгорела. По ходатайству наркома здравоохранения Н. А. Семашко дача была возвращена их владельцам, хотя от части участка дед вынужден был отказаться. И вновь началась дачная жизнь с визитами старых и новых друзей, многие из которых были весьма известными в советской России. Писательница, переводчица и поэтесса Татьяна Львовна Щепкина-Куперник; знаменитый офтальмолог академик Владимир Петрович Филатов, каждое лето гостивший у своей сестры; кораблестроитель академик Алексей Николаевич Крылов, приходившийся бабушке троюродным братом; академик Петр Леонидович Капица, женатый на дочери А. Н. Крылова Анне Алексеевне; известный хирург Сергей Сергеевич Юдин; знаменитый художник Михаил Васильевич Нестеров; композитор Сергей Никифорович Василенко, купивший дачу недалеко от Сперанских; архитектор Александр Васильевич Власов, в последующем главный архитектор Москвы, живший по соседству, – все они были частыми гостями Сперанских. Часть принадлежавшего ему участка дед отдал своему двоюродному брату Вениамину Михайловичу Сперанскому,
