время необыкновенный талант организатора и вождя. Где-нибудь в лесу, долгими ночами (с заходом солнца начиналось наше бездействие) строили мы дерзкие планы. Мечтали о сражениях, крупных операциях, о по беде. Это были счастливые часы. Вместе со всеми я наслаждался впервые в моей жизни сигарами, которые научился курить, чтобы отгонять назойливых комаров. С тех пор въелся в меня аромат кубинского табака. И кружилась голова, то ли от крепкой «гаваны», то ли от дерзости наших планов — один отчаяннее другого».
Однако не все уцелевшие от первого сражения повстанцы разделяли, подобно Че, оптимизм Фиделя. Тяжелые потери угнетали, длительные переходы изматывали, бойцам недоставало дисциплины, в бою — решительности.
Как оценивал создавшееся положение Че? В 1963 году он писал о первых днях после высадки с «Гранмы»:
«Действительность опровергла наши планы: не было всех необходимых субъективных условий для успешного осуществления предпринятой попытки, не были соблюдены все правила революционной войны, которые мы потом усвоили ценой собственной крови и крови наших братьев по борьбе в течение двух лет тяжелой борьбы. Мы потерпели поражение, и тогда началась самая важная часть истории нашего движения. Тогда стала явной его подлинная сила, его подлинная историческая заслуга. Мы поняли, что совершали тактические ошибки и что движению недоставало некоторых важных субъективных элементов; народ сознавал необходимость перемен, но ему не хватало веры в возможность их осуществления. Задача заключалась в том, чтобы убедить его в этом».
Но прежде чем убедить народ в этом, нужно было убедить самих себя. А для этого следовало атаковать врага и выиграть хоть небольшой, но все-таки серьезный бой. Ведь ничто так не бодрит людей, не внушает им веру в себя, как победа. И повстанцы одержали победу 16 января, атаковав и захватив военный пост на реке Ла-Плата. В этой операции участвовал Че. Результаты боя: у противника — двое убитых, пять раненых, трое взято в плен; у повстанцев — ни одной потери. Кроме того, победители захватили винтовки, пулемет «томпсон», около тысячи патронов, амуницию, продукты. Фидель приказал оказать врачебную помощь раненым солдатам. Их и пленных оставили на свободе.
И все же положение повстанцев лишь в малой степени изменилось к лучшему. Че отмечал в дневнике, что крестьяне, хотя и относились благожелательно к людям Фиделя, «еще не созрели к участию в борьбе и связь с нашими единомышленниками в городе тоже отсутствовала». Батистовские войска, авиация, полиция продолжали упорно преследовать повстанцев.
В этих условиях Фидель принял решение уйти в горы Сьерра-Маэстры, укрепиться там и оттуда начать партизанскую борьбу с войсками Батисты.
Что же такое Сьерра-Маэстра? За двадцать лет до высадки с «Гранмы» известный кубинский писатель-коммунист Пабло де ла Торрьенте Брау,[18] писал, что если кто либо пожелает познать другую страну, не покидая Кубы, то пусть посетит Сьерра-Маэстру. Там он найдет не только другую природу, другие обычаи, но и человека, воспринимающего жизнь по-иному, человека свободолюбивого, мужественного и благородного, у которого свои счеты с полицейскими и властями.
Именно здесь еще в XIX веке, во время войны за независимость находили приют и поддержку кубинские патриоты. «Горе тому, кто поднимает меч на эти вершины,— предупреждал Пабло де ла Торрьенте Брау. — Повстанец с винтовкой, укрывшись за несокрушимым утесом, может сражаться здесь против десятерых. Пулеметчик, засевший в ущелье, сдержит натиск тысячи солдат. Пусть не рассчитывают на самолеты те, кто пойдет войной на эти вершины! Пещеры укроют повстанцев. Горе тому, кто задумал уничтожить горцев! Как деревья, приросшие к скалам, они держатся за родную землю. Горе поднявшему меч на жителей гор! Они совершили то, что еще никому не удавалось. Воспитанные своей землей, всей историей своей нищей жизни, они покрыли себя неувядаемой славой, проявляя чудеса храбрости. Пусть знают все: как вековые сосны, неколебимо стоят горцы. Лучше умереть в борьбе среди родных скал, чем погибнуть от нищеты и голода, как гибнут кубинские деревья, пересаженные в чужие для них чопорные английские парки».
Фидель Кастро, хотя и родился в провинции Ориенте, никогда в горах Сьерра-Маэстры не был и знал о них только понаслышке, впрочем, как и все участники экспедиции на «Гранме». Еще меньше о Сьерра- Маэстре знал Че.
В эти незнакомые для них, но казавшиеся неприступными и спасительными горы направились уцелевшие после разгрома у Алегрия-де-Пио повстанцы. И они не ошиблись. Сьерра-Маэстра стала непобедимой для батистовской армии крепостью, первой Свободной территорией Кубы и Америки.
Не успели повстанцы освоиться в горах, как 22 января 1957 года при Адском ручье (Арройо-де- Инфьерно) они уже нанесли поражение отряду каскитос,[19] которым командовал один из самых кровожадных батистовских карателей — Санчес Москера.
О своем участии в этом бою Че пишет: «Вдруг я заметил, что в ближайшей ко мне хижине находится еще один вражеский солдат, который старается укрыться от нашего огня. Я выстрелил и промахнулся. Второй выстрел попал ему прямо в грудь, и он рухнул, выпустив винтовку, воткнувшуюся штыком в землю. Прикрываемый гуахиро Креспо, я добрался до убитого, взял его винтовку, патроны и кое-какое снаряжение».
Под натиском повстанцев Санчес Москера был вынужден поспешно ретироваться, оставив на поле боя пять убитых каскитос, повстанцы же потерь не понесли.
28 января Че пишет письмо Ильде, которое доверенный человек опустил в почтовый ящик в Сантьяго. Это первое нам известное письменное свидетельство того, как оценивал Че происшедшее за два месяца после высадки с «Гранмы». Че писал:
«Дорогая старуха!
Пишу тебе эти пылающие мартианские[20] строки из кубинской манигуа.[21] Я жив и жажду крови. Похоже на то, что я действительно солдат (по крайней мере, я грязный и оборванный), ибо пишу на походной тарелке, с ружьем на плече и новым приобретением в губах — сигарой. Дело оказалось не легким. Ты уже знаешь, что после семи дней плавания на «Гранме», где нельзя было даже дыхнуть, мы по вине штурмана оказались в вонючих зарослях, и продолжались наши несчастья до тех пор, пока на нас не напали в уже знаменитой Алегрия-де-Пио и не развеяли в разные стороны, подобно голубям. Там меня ранило в шею, и остался я жив только благодаря моему кошачьему счастью, ибо пулеметная пуля попала в ящик с патронами, который я таскал на груди, и оттуда рикошетом — в шею. Я бродил несколько дней по горам, считая себя опасно раненным, кроме раны в шее, у меня еще сильно болела грудь. Из тебе знакомых ребят погиб только Джимми Хиртцель, он сдался в плен, и его убили. Я же вместе со знакомыми тебе Альмейдой и Рамирито провел семь дней страшной голодухи и жажды, пока мы не вышли из окружения и при помощи крестьян не присоединились к Фиделю (говорят, хотя это еще не подтверждено, что погиб и бедный Ньико). Нам пришлось немало потрудиться, чтобы вновь организоваться в отряд, вооружиться. После чего мы напали на армейский пост, несколько солдат мы убили и ранили, других взяли в плен. Убитые остались на месте боя. Некоторое время спустя мы захватили еще трех солдат и разоружили их. Если к этому добавить, что у нас не было потерь и что в горах мы как у себя дома, то тебе будет ясно, насколько деморализованы солдаты, им никогда не удастся нас окружить. Естественно, борьба еще не выиграна, еще предстоит немало сражений, но стрелка весов уже клонится в нашу сторону, и этот перевес будет с каждым днем увеличиваться.
Теперь, говоря о вас, хотел бы знать, находишься ли ты все в том же доме, куда я тебе пишу, и как вы там живете, в особенности «самый нежный лепесток любви»? Обними ее и поцелуй с такой силой, насколько позволяют ее косточки. Я так спешил, что оставил в доме у Панчо твои и дочки фотографии. Пришли мне их. Можешь писать мне на адрес дяди и на имя Патохо. Письма могут немного задержаться, но, я думаю, дойдут».
Повстанцы продолжали блуждать по Сьерра-Маэстре, преследуемые вражеской авиацией и солдатами Батисты. Голодные, страдающие от жажды, в изорванных башмаках и одежде, грязные, они избегали населенных пунктов, опасаясь предательства. Но предатель был среди них.Им оказался крестьянин Эутимио Герра, примкнувший к отряду вскоре после его высадки. Эутимио знал каждую горную тропинку, снабжал повстанцев пищей. Но однажды он попался в лапы батистовцев. Ему обещали большую награду, если он
