император Франции выжил.
Во время египетского похода в Яффе он посетил чумной госпиталь и не заразился.
Когда Наполеон бросил армию в Египте и вернулся во Францию, Директория, правившая страной, едва не объявила его дезертиром. Один из членов Директории Буле де ла Мерт предложил публично разоблачить своевольного генерала и объявить вне закона. Другой член Директории Сиейес заметил, что «это повлечет за собой расстрел, что существенно, даже если он его заслужил». На это Буле де ла Мерт возразил: «Это детали, в которые я не желаю входить. Если мы объявим его вне закона, будет ли он гильотинирован, расстрелян или повешен — это лишь способ приведения приговора в исполнение. Мне наплевать на это!.
Во время переворота 18–19 брюмера, когда Наполеон явился в зал заседаний Совета пятисот, толпа депутатов устроила ему обструкцию, крича: «Долой диктатора!», «Вне закона его!» и т. д. Мало того, некоторые депутаты бросились на него с пистолетами и кинжалами. Один депутат толкнул его, другой ударил кинжалом, но удар успел отвести гренадер. Наполеона спас генерал Лефевр. С возгласом «Спасем нашего генерала!» он и гренадеры сумели растолкать депутатов и вытащить Бонапарта из зала.
Был в жизни императора и такой эпизод: во время боевых действий на позиции французских войск, неподалеку от места, где находился Наполеон, упала бомба с зажженным фитилем. Солдаты в ужасы бросились в стороны. Наполеон, желая устыдить их, подскакал на лошади к бомбе, и встал прямо над ней. Раздался взрыв. Брюхо лошади разворотило. Наполеон остался невредим.
Ну, а заранее подготовленных покушений на жизнь Наполеона было, наверное, десятки. В одном случае (24 декабря 1800 г.) по дороге его следования в театр поставили карету, набитую порохом, гранатами и бомбами. Время было рассчитано с точностью до нескольких секунд. Бонапарт спасся лишь потому, что его кучер в этот день сильнее обыкновенного гнал лошадей, и взрыв раздался, когда карета уже миновала заминированное место. В другой раз адская машина, уготовленная Наполеону, взорвалась в руках у ее изготовителя парижского рабочего Шевалье. В Вене во время военного смотра задержали студента Фридриха Штапса, который намеревался заколоть императора кинжалом.
6 апреля 1814 г. после поражения под Ватерлоо Наполеон подписал акт о полном и безоговорочном отречении от власти, а 12 апреля он принял яд — цианистый калий, который уже 2 года носил с собой. Однако яд потерял в значительной степени свои свойства и Наполеон, промучившись ночь, к утру пришел в себя.
Он умер после продолжительной болезни 5 мая 1821 года на острове Святой Елены, куда был сослан англичанами.
Максим Гении, автор книги о Нострадамусе, утверждает, что Наполеон не верил медицине и, умирая, отказывался лечиться. Д-р О'Мира, заметив это, спросил: «Вы фаталист?» — «Разумеется! — ответил Наполеон. — Я всегда им был. Нужно слушаться судьбы. Что написано, то написано наверху!» — и он поднял глаза к небу.
Врач заметил экс-императору, что его поведение похоже на поведение человека, упавшего в пропасть, который отказывается схватиться за веревку, брошенную спасателями. На это Наполеон засмеялся и сказал: «Да исполняются судьбы. Наши дни сочтены…» С 1 марта 1821 г. Наполеоном овладело особенно грустное настроение; он был подавлен. Своему врачу, доктору Антомарки он сказал в эти дни: «Вы понимаете, я отказываюсь от лекарств. Я хочу умереть от болезни».
Ночь на 13 марта прошла для больного Наполеона тяжело. У него появилось чувство страха. С 16 марта экс-император впал в длительное сонливое состояние. Иногда, впрочем, он пробуждался, начинал много говорить, едко шутить над врачами и медициной. В один из таких дней Наполеон разговорился с доктором Антомарки. В своих мемуарах Антомарки пишет, что речь зашла о роке, о судьбе, удары которой никто в мире не властен предотвратить. «Quod scriptam, scriptam, — сказал Наполеон. — Разве можете вы сомневаться, доктор, что наш смертный час предопределен?» Когда Антомарки стал оспаривать это мнение, Наполеон рассердился и послал его и в его лице всю европейскую науку к черту.
В первых числах февраля 1821 г., за три месяца до смерти Наполеона, над островом Святой Елены появилась комета. В Париже ее видели уже 11 января. «В семь с четвертью вечера слуги его уверяют, будто видели комету на востоке», — записал в своем дневнике Антомарки 2 апреля 1821 г. В этот день врач застал Наполеона очень взволнованным.
«Комета! — воскликнул император. — Комета возвестила смерть Цезаря и возвестила также и мою!» На другой день, 3 апреля Антомарки констатировал резкое ухудшение состояния Наполеона. Генералы Бертон и Монтолон взялись подготовить Императора к близкой смерти.
За десять дней до кончины, 25 апреля Наполеон почувствовал вдруг улучшение. Антомарки отлучился в аптеку, а тем временем Наполеон приказал принести вино, фрукты, бисквиты, выпил шампанского, съел немного слив и винограда. Когда доктор вернулся, Наполеон встретил его громким смехом.
Однако на другой день снова наступило ухудшение. Наполеон решился наконец покинуть свою маленькую, неудобную, плохо проветриваемую комнату, чтобы устроиться в салоне. Его хотели перенести на руках. «Нет, — отказался он, — у вас будет такая возможность, когда я умру. А пока довольно того, что вы меня поддержите».
28 апреля в 8 часов утра Наполеон в полном спокойствии сделал свои последние распоряжения. 2 мая он начал бредить. Он говорил о Франции, о первой жене Жозефине, о своем сыне от второй жены Марии-Луизы, о товарищах по оружию. Он перестал узнавать окружающих. В полдень к нему на минуту возвратилось сознание — Наполеон открыл глаза и с глубоким вздохом произнес: «Я умираю!» Затем он снова потерял сознание. Его забытье прерывалось приступами рвоты и едва слышным смехом.
Умирающий Наполеон не переносил света. Приходилось поднимать его, менять белье и кормить в темноте.
Во время агонии Наполеон вспомнил про китайцев, рабов на острове Святой Елены, и негромко проговорил: «Мои бедные китайцы, надо, чтобы их не забыли. Дайте им несколько десятков наполеондоров. Нужно мне попрощаться и с ними».
«В день пятого мая разразилась страшная буря, — живописует дальнейшее историк-беллетрист. — Волны с ревом кинулись на берега острова. Тонкие стены Лонгвудского дома вздрагивали. Потемнели зловещие медно-коричневые горы. Чахлые деревья, тоскливо прикрывавшие наготу вулканических скал, сорванные грозой, тяжело скатывались в глубокую пропасть, цепляясь ветвями за камни.
Как ни бодро расхаживал по комнатам виллы Лонгвуд развязный доктор Антомарки, с видом человека, который все предвидел и потому ничего бояться не может, было совершенно ясно, что для его пациента настали последние минуты. Казалось, душа Наполеона, естественно, должна отойти в другой мир именно в такую погоду, — среди тяжких раскатов грома, под завывания свирепого ветра, при свете тропических молний.
Но тот, кто был императором, уже ни в чем не отдавал себе отчета. Нелегко расставалось с духом хрипящее тело Наполеона. Отзвуками канонады представлялись застывающему мозгу громовые удары, а уста неясно шептали последние слова:
«Армия… Авангард…».[63]
В 11 часов утра пульс Наполеона был крайне слаб. Из груди его вырвался глубокий вздох и следом жалобные стоны. Тело задвигалось в конвульсивных движениях, закончившихся громким плачем. С этого момента до 6 часов вечера, когда Наполеон издал последний вздох, он не произнес больше ни звука. Правая рука его свисала с кровати. Глаза застыли в глубоком раздумье, — в них не было и тени предсмертной муки.
В 17.45 Антомарки в очередной раз глянул в сторону постели, затем быстро подошел к Наполеону и приложил ухо к его груди.
Разогнувшись, он развел руками, показывая, что все кончено.»
После перевоза праха Наполеона в Париж (1840 г.) возникли слухи о том, что император был отравлен англичанами, боявшимися экс-императора даже на таком далеком расстоянии от Европы. В 1961 г. на кафедре судебной медицины в Глазго (Шотландия) были проведены исследования волос Наполеона, сохраненных когда-то его слугой. С помощью нейтронно-активационного анализа эксперты выявили высокое
