— Известная во всем мире, блестящая европейская знаменитость госпожа Надежда Пильская!
Из— за ширмы, стоявшей у задника сцены, вышла женщина, взглянув на которую, Малевский и Анюта от удивления обомлели. Они увидали смуглую красавицу с роскошными плечами, с громадными печальными глазами и толстенной смолянистого цвета косой. Арфистка быда поразительно похожа на… Анюту.
Последняя даже перекрестилась:
— Господи, бывает же такое!
Малевский покрутил головой и расхохотался:
— Невероятное сходство! Ох, хороша бабешка.
Тем временем госпожа Пильская изящной рукой тронула струны и запела красивым контральто:
Зал сразу стих. Краснолицые купчины и изящные господа с моноклями в глазу с.интересом слушали арфистку. Когда она кончила песню, на сцену полетели ассигнации, за которыми, впрочем, госпожа Пильская не наклонилась, чем еще больше расположила публику.
Малевский поднялся с места, громко захлопал в ладони и крикнул:
— Пожалуйста, «Затворницу»!
Из зала как эхо отозвались крики:
— «Затворницу», «Затворницу»!
Это была популярнейшая песня на слова Якова Полонского, которую много десятилетий спустя обессмертит в одном из своих рассказов гениальный Иван Бунин, пребывавший, впрочем, в те годы, еще в младенческом состоянии. Госпожа Пильская согласно наклонила голову и запела:
В зале уже никто не ел, ни пил, не произносил тостов. Все, словно заколдованные, внимали певице: голос ее завораживал, у многих гуляк на глазах блестели слезы.
Чудный голос пел о несчастной любви, и трогательные слова находили отзыв в сердцах слушавших.
И опять ресторанный зал гремел овацией, и опять сцену осыпали ассигнациями. Малевский вынул из вазы, стоявшей на его столике, букет роз, вложил в него пятидесятирублевую бумажку и визитную карточку и, подойдя к эстраде, протянул певице.
Анюта весь вечер сидела надув губки. Когда они поднялись к себе наверх, она вдруг разрыдалась:
— Как не стыдно! Я всю жизнь свою тебе отдаю, а ты…
— Не капризничай! Мне певичка показалась любопытной лишь по той причине, что как две капли воды похожа на тебя. Интересно, — Малевский расхохотался, — во всем остальном она тоже похожа на тебя?
— Мне противно слушать!
— Нет, серьезно говорю. Ты знаешь, чем прелюбодеи характерны? Они очень любопытны. В мире нет двух одинаковых женщин…
— Как и мужчин!
— Ах, ты и это знаешь! Так вот, эти самые, любопытные, норовят изучить и сравнить! Впрочем, закончим этот разговор. Нам необходимо скорее возвращаться домой. Послезавтра в десять утра состоится учредительное собрание страховой компании. Меня выберут в правление. Уедем завтра с пассажирским в половине второго пополудни.
Анюта возмутилась:
— Как же так? Ведь сам обещал сводить меня в музеум князя Голицына? Еще в Питере говорил…
Тяжко вздохнул Малевский:
— Будь по-твоему!
…Утром он отправил гостиничного слугу на Николаевский вокзал:
— Возьмешь, братец, два билета в первый класс вечернего пассажирского. Того, что в половине седьмого отправляется. — И протянул 38 рублей — стоимость билетов.
НА ДОМНИКОВКЕ
Утро задалось яркое, солнечное, по-августовски тихое и теплое. Малевский с Анютой катил на лихаче на Тверской бульвар. Там в доме, принадлежавшего некому Дубовицкому, разместилась выставка картин Общества любителей художеств.
Малевский водил Анюту по залам, рассказывал о картинах и их мастерах. Его поразило то внимание, с каким девица внимала ему, ее сметливость и отличная память. «Побольше бы тебе образования, и ты украсила бы любой великосветский салон», — сказал Малевский.
Обедали влюбленные в «Париже» — это на углу Тверской и Охотного рада. Услужливые официанты кормили их сытно и вкусно.
Через Мясницкую возвращались домой — пешком. Солнце уже склонялось к западу и до отхода поезда оставалось меньше часа, когла Малевский проводил подругу в номер и сказал:
— Загляну-ка я в табачную лавку!
Он отправился на соседнюю Домниковку. В небольшом чистеньком магазинчике «Кожухов и К°» оставил семь рублей и получил ящичек с кубинскими сигарами «Гавана». И вот когда он, распахнув дверь, вновь оказался на улице, то лицом к лицу столкнулся со вчерашней арфисткой.
Малевский захлебнулся от волнения:
— Какое чудо! Простите, медам, мою дерзость, но я…желаю выразить свой восторг. У вас волшебный голос! Вам необходимо петь в опере.
Дама, чуть зардевшись, с легкой улыбкой спросила:
— В Большом театре?
— Нет! Вы должны петь в Мариинском. Там голоса лучше, знаете. К тому же капельмейстер мой большой друг. Мы с ним в «Аркадии» обедали. И дома у меня он был.
— Это кто ж?
— Направник. Вот он меня приглашал на премьеру «Бориса Годунова». Я был. И еще на «Опричников» ходил.
— Я с Эдуардом Францевичем знакома. Взяла у него несколько уроков.
— Очень хорошо! Направник вас знает, а мы еще не познакомились. Позвольте представиться — Семен Францевич…
— Малевский! — улыбнулась собеседница. — Ведь вы послали мне свою визитную карточку.
— Ах, и вы, божественная, запомнили мое незначащее имя! Позвольте поцеловать вашу чудную ручку. Что касается вашего имени, то мои уста повторяют его постоянно — Надежда Пильская! Звучит, как дуновение зефира в листьях душистого мирта.
— Да вы настоящий поэт!
— Иван Андреевич Крылов умер, когда мне.было четыре годика. Но он, бывая у нас дома, однажды поглядел на меня и сказал: «Большой фантазер растет! Будет поэтом или… сыщиком». Но я не оправдал надежд нашего баснописца. Когда вы, сударыня, пожалуете к нам на брега Невы?
— В середине сентября должна быть.
— Приходите, умоляю вас, на Сампсоньевский завод. В проходной прикажите, чтобы проводили в контору к директору. Это я и есть. Целые дни на службе провожу.
— А вот эта милая женщина, что с вами сидела за столиком и так сильно схожая внешностью со мной, ваша супруга?
Малевский протестующе замахал руками:
— Нет, Господь с вами, это так, знакомая! Я холост.
…Они расстались вполне друзьями. Эта случайная встреча решила участь Малевского.
НЕЖНАЯ ВСТРЕЧА
Пасмурным прохладным днем Надежда Пильская прибыла в Петербург. Случилось это на другой день после праздника Воздвижения, в середине сентября. В августе скончалась ее богатая тетка, жившая на
