подумала бы, что Настя на почве любовных неудач намешала с десяток несовместимых напитков в ближайшем баре студгородка и теперь, пьяная, не может идти без посторонней помощи. Только вот вид у неё был совсем не пьяный, а скорее – больной.
– Блин, Настя, где ты была? – единственное, что могла спросить Машка. – Я тебе обзвонилась… Могла бы хоть записку оставить. Где ты её нашёл?
– Рядом с метро. Она еле стояла на ногах, – рассказывал Димка, помогая Насте лечь. – Мы доехали на такси. По-моему, у неё температура.
– Она ещё позавчера простыла, – объясняла Маша. – Никуда не собиралась ехать сегодня. Сама говорила, что плохо себя чувствует и будет лежать дома…
– Я зайду завтра днём, – сказал Димка и ушёл.
Машка стянула с неё лёгкую куртку, а потом – рыжие мохнатые унты: полосатые носки оказались насквозь мокрыми. Настя открыла глаза и посмотрела вокруг ничего не понимающим туманным взглядом.
– Ты ездила к Максу?
– Как ты догадалась? – хрипло отозвалась Настя, стягивая с ног мокрые носки и кидая под кровать. Машка ставила чайник.
– Женская логика, – ответила Машка. – Просто предположила. Я тебе тест купила, как ты просила.
– Он уже не нужен, – слабо улыбнулась Настя. – Опасность миновала.
– Но появилась другая, – добавила Машка. – Не хочу тебя расстраивать, но ты выглядишь на температуру под тридцать девять, а завтра два зачёта.
Настя проснулась в час дня. Голова болела, будто она весь вечер мешала текилу с пивом, а ночью так вспотела, что рубашка промокла насквозь – выжимать можно было. Солнце за окном больно резало глаза. Она осторожно встала, терпя неприятную боль во всём теле, быстро переоделась и, взяв ноутбук и коробку бумажных салфеток, чтоб вытирать нос, снова залезла под одеяло. Немного отогревшись, стала писать письмо. Максу.
Кому: Максим Шмалько
От: Анастасия Иванова
Тема:?
«Не знаю, с чего начать. Надеюсь, это не займёт много времени. Я хотела сказать, что не хочу терять тебя. Я не хочу уходить из твоей жизни и не хочу, чтобы ты уходил из моей. Я очень привязана к тебе; ты стал мне, наверное, ближе всех. Не знаю, кто я для тебя и кем можно меня назвать. Скажу лишь за себя – ты мне намного больше, чем друг, и хоть мы не так часто видимся, с каждой встречей я всё больше к тебе привязываюсь, мне всё сильнее не хватает тебя. А ещё я боюсь… хотелось, чтоб ты чувствовал ко мне примерно то же или хотя бы часть этого. Но я не знаю – твои чувства для меня большая загадка, а сам ты – уравнение с кучей неизвестных… иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю, но это не мешает мне принимать тебя таким, какой ты есть, со всеми достоинствами, недостатками, заскоками и приколами. И если б ты был хоть на 1 % другим, то, возможно, и не зацепил бы меня так крепко и сильно… Я не хочу, чтоб с твоего лица исчезла хоть одна родинка, изменился взгляд… Такой, какой ты есть, насмешливый, добрый, упрямый… каким я тебя встретила и полюбила.
Я не жалею ни о чём, что между нами было, и о том, что, возможно, ещё будет. Было больно – были моменты счастья. Жалеть, может, стоит лишь о том, что судьба поспешила и столкнула нас слишком рано. Я была капризным ребёнком, который ни о чём не думал, а если и думал, то только о себе, с завышенной самооценкой и бешеными амбициями. Единственное, в чём я могу быть уверена, это то, что тебе было трудно со мной. Но всё меняется… Я сейчас, и я год назад – это небо и земля, а два и три года назад – вообще говорить не стоит. Неизменным осталось лишь одно: как сейчас, так и два года назад при виде пары насмешливых зелёных глаз мне хочется подбежать и обнять тебя…
Ты говоришь, что ничего не выйдёт и отношения наши ни к чему не приведут, ничего не получится… Пожалуй, это единственное, в чём я могу с тобой поспорить, т. к. все твои взгляды на жизнь, вкусы, интересы и мнения я всегда разделяла, потому что они совпадают с моими. Да, действительно ничего не выйдёт, если ничего не делать и не пробовать. Разбитую вазу можно склеить, это будет всё та же ваза, но с трещинами – те же самые отношения и проблемы. Я согласна, что отношения состоявшегося мужчины и инфантильной девушки по-любому были обречены, но… можно ведь склеить другую вазу, новую, в которой не будет ничего от старой. Попробовать начать заново. Вопрос один: хочешь ли этого ты?
Строить отношения очень сложно. Это ведь не только постельные сцены, просмотры фильмов на DVD с бутылкой вина и вечеринки в «Матрице» – это огромная ответственность за того, кто рядом, взаимопонимание, поддержка – всего не перечислишь. Жаль, что раньше в наши отношения входили только первые четыре пункта…
Я почти всё сказала. Последнее: прошу тебя об одном – дай мне последний шанс. Не хочу обещать тебе слишком много, но как раньше уже не будет никогда. Будет лучше, если, конечно, будет… Не хочу говорить за тебя, но мне иногда кажется, что у тебя ко мне чуть больше, чем просто симпатия и уважение. Хотя уважение не может быть без симпатии.
P.S. Я вспомнила, как прошлой зимой мы лежали на диване и смотрели какую-то мелодраму. В конце фильма я заплакала, а ты обнял меня и прижал к себе.
Нет, я не хочу смотреть мелодрамы, лежа на диване, и не хочу плакать, но я была бы счастлива снова быть рядом с таким мужчиной, как ты».
Настя вздохнула, перевела дыхание, высморкалась. Отправить или нет? Как бы сильно ей сейчас ни хотелось донести свои мысли до Макса, указательный палец руки упрямо отказывался кликать на кнопку «отправить». Настя вспомнила слова, которые ей когда-то давно, ещё на втором курсе, сказала Машка: «Не отправляй любовное письмо сразу. Дай ему отлежаться хотя бы сутки, а там уже можешь отправить, если не передумаешь…»
Она сохранила письмо в «черновиках» и стала скачивать из Сети музыку. Всё подряд, что ей нравилось и до чего ещё не дошли руки. Лишь бы плата за Интернет не закончилась, лишь бы не думать о том, что было вчера…
Тем утром Настю тошнило вчерашней шаурмой. Почему-то именно в этот момент, сидя в туалете и обнимая унитаз, она поняла: Макс ей не позвонит. Они не будут встречать вместе этот Новый год. Макс вообще больше звонить не будет.
Настя проплакала час, сидя на полу, упираясь спиной в дверь холодильника и допивая из бутылки остатки текилы. Тихо работал телевизор на канале MTV. Нарисованная Глюкоза качалась на обледенелых качелях и пела песню про снег, а рядом сидел её доберман.
Настя вытерла слёзы, а ещё через полчаса оделась и вышла на улицу. Плевать. Будь что будет. Буду сидеть под его окнами и ждать, когда он придёт домой.
Через час она уже сидела на обледеневшем заборчике возле дома Максима на Тушинской. Смотрела на его окна. Десятый этаж. Дышала на замёрзшие пальцы, пытаясь согреть их, и не знала, что делать. Телефон заблокирован, а в кармане всего десять рублей да мелочь. Хотелось позвонить ему, но желание это тупо билось о стену здравого смысла: а зачем?
Зачем я приехала сюда, в этот пустой зимний двор? Неделю назад он казался сказочным, а теперь он просто ледяной и безжизненный. Она всё же поднялась к нему на десятый этаж, но Максим даже и не думал пускать её в квартиру – они говорили на лестничной клетке у лифта.
– Зачем ты пришла? Чего ты от меня хочешь? О чём ты думаешь? У нас нет отношений. Ничего нет!.. Мы с тобой всё выяснили ещё полгода назад! Насть, давай, не будем!
– Ты любишь её? – спросила она.
– Кого? – Максим сделал вид, что не понял.
– Её, – ответила Настя.
– А что ты хочешь услышать?
– Пиздец… – ненавидяще произнесла Настя и бросила мобильник на каменный пол.
В этот же момент Макс измученно вздохнул, закатил глаза и, нажав на кнопку вызова лифта, хлопнул дверью.
