смог не только сбрить хоть одну бороду, а перерезал вместо этого несколько горл.
— Но у меня есть талисман, а у тебя нет, — сказал факир.
— Да, у тебя есть талисман, но я Шаттар, — сказал суфий. — Своим умением я могу сделать другой талисман, ты же со своим талисманом не можешь стать Шаттаром.
— Зачем же ты тогда пришёл — просто мучить меня? — вскричал факир.
— Я пришёл сказать тебе, что если бы ты мыслил не настолько буквально, воображая, будто иметь вещь — это то же самое, что быть способным измениться при помощи её, то ты был бы готов учиться тому, как учиться.
Однако факир считал, что суфий просто пытается заполучить обратно свой талисман, и поскольку он не был готов учиться тому, как учиться, то решил неуклонно продолжать свои эксперименты с драгоценным камнем. Его ученики продолжали делать так, и их последователи, и последователи их последователей… Фактически ритуалы, которые являются результатом его неустанного экспериментирования, в наши дни составляют сущность их религии. Никто не может себе вообразить — настолько эти события стали освещены временем — что обычаи эти имеют своё собственное происхождение и возникли при тех обстоятельствах, которые только что были рассказаны.
Почтенные практики веры стараются также быть настолько благочестивыми и безупречными, что эта вера никогда не умрёт.
Вопрос
Один хвастливый богач привёл однажды суфия, чтобы показать свой дом. Он водил его по комнатам, которые были заполнены бесценными произведениями искусства, великолепными коврами и всевозможными фамильными драгоценностями. В конце он спросил:
— Что поразило вас больше всего?
Суфий ответил:
— Тот факт, что земля в силах выдержать тяжесть столь массивного здания.
Посольство из Китая
Как-то раз китайский император направил посольство к Хакиму Санаи. Поначалу Санаи отказался «послать свою мудрость для получения и изучения учёными». Однако после долгих обсуждений он согласился представить на рассмотрение некоторые учения. Он также направил императору тщательно запечатанное письмо. В нём содержалось объяснение этих учений.
Учения состояли из двенадцати утверждений, шести посохов, трёх вышитых тюбетеек и одного гравированного камня.
Император передал предметы учёным, дав им три года на то, чтобы исследовать послание и составить отчёт о найденном.
Когда подошёл срок, выяснилось, что учёные написали по этому вопросу книги, критикуя друг друга, основали секты и школы толкований и нашли этим предметам разнообразные применения — от предметов украшения до средств гадания, от объектов поклонения до орудий телесного наказания.
Император прочитал письмо Хакима. Вначале в нём описывались все произошедшие события. Затем в нём было раскрыто настоящее назначение этих предметов и утверждений. В конце говорилось: «Но поскольку информация о настоящем значении этих предметов была передана и не получена, то аудитория не подготовлена для них и, следовательно, обязательно использует их неправильно: передача плюс согласие не равны пониманию. Таким образом, это письмо является ответом на первоначальный вопрос — почему я казался сопротивляющимся тому, чтобы передать мои секреты учёнейшим людям земли. Я не сопротивлялся — я был неспособен».
Небесный Плод
Жила-была женщина, которая слышала о Небесном Плоде. Она возжелала его. Она спросила дервиша по имени Сабар:
— Как я могу найти этот Плод, чтобы достичь немедленного знания?
— Лучшим советом было бы сказать, чтобы ты училась со мной, — сказал дервиш. — Но если ты делать этого не будешь, то тебе нужно намеренно странствовать по всему миру, временами без всякого отдыха.
Она ушла от него и нашла другого, Арифа-мудрого, а затем нашла Хакима-мудреца, затем Маджуда- безум-ного, затем Алима-учёного и много-много других…
Она провела тридцать лет в поисках. Наконец она пришла в сад. Там росло Древо Небес, и на его ветке висел яркий Небесный Плод. Около Древа стоял Сабар, первый дервиш.
— Почему ты не сказал мне, когда мы впервые встретились, что ты являешься Хранителем Небесного Плода? — спросила она его.
— Потому что тогда ты не поверила бы мне, Кроме того, дерево приносит Плод только один раз в тридцать лет и тридцать дней.
Бродяга
Бахауддин эль-Шах, великий учитель дервишей Накшбанди, однажды встретил собрата на большой площади Бухары. Вновь пришедший был бродячим каландаром39 из ордена Маламати, «Людей укора». Бахауд-дин был окружён учениками.
— Откуда ты пришёл? — приветствовал он прибывшего обычной суфийской фразой.
— Понятия не имею, — сказал тот, глупо улыбаясь. Некоторые из учеников Бахауддина выразили своё неудовольствие таким неуважением.
— Куда ты идёшь? — настаивал Бахауддин.
— Не знаю, — крикнул дервиш.
— Что есть Бог?!
К этому времени вокруг собралась большая толпа.
— Не знаю.
— Что есть зло?
— Понятия не имею.
— Что неправильно?
— Всё, что плохо для меня.
Толпа, выйдя из терпения, так раздражал её этот дервиш, прогнала его прочь. Он ушёл целенаправленно — в том направлении, которое вело в никуда настолько, насколько каждый знал.
— Дураки! — сказал Бахауддин Накшбанд. — Этот человек играет часть человечества. В то время как вы отвергли его, он намеренно демонстрировал безголовость, как её демонстрирует каждый из вас. Всё несознательно — каждый день вашей жизни.
Все предметы роскоши
