«У многих, кто вошел туда, было тяжело на душе, — думал он. — Не хочу преувеличивать, — продолжал он, — но думаю, что многим сидящим там легче, чем мне сейчас.
Да-а-а… Вот Ингмар-старший привел меня сюда, чтобы я взял свою невесту из тюрьмы, — говорил он. — Но не сказал бы, что Ингмар-младший очень этому рад. Ему было бы гораздо приятнее, если бы его невеста вышла из уважаемого дома, и к жениху ее вела бы мать. Потом в сопровождении гостей они поехали бы в церковь, а невеста сидела бы рядом, нарядная и улыбающаяся».
Ворота несколько раз отворялись, прошел священник, потом жена начальника тюрьмы с детьми. Наконец вышла Бритта. Когда ворота распахнулись, Ингмар почувствовал, как сердце его судорожно сжалось.
«Вот она идет», — подумал он. Глаза его закрылись, он чувствовал себя совершенно разбитым и не трогался с места. Взяв себя в руки и открыв глаза, Ингмар увидел, что Бритта замерла на площадке у ворот.
Несколько мгновений она стояла неподвижно, откинув платок с головы и глядя вдаль. Тюрьма господствовала над городом, и за полями и лесами виднелись ее родные горы.
Вдруг словно чья-то невидимая рука сотрясла ее и согнула. Бритта закрыла лицо руками и опустилась на скамью.
Со своего места Ингмар ясно слышал, что она плачет.
Тогда он подошел и встал рядом. Бритта плакала так сильно, что ничего не заметила, и ему пришлось стоять возле нее довольно долго.
— Не плачь, Бритта, — сказал он, наконец.
— Ах, Господи, неужели это ты? — воскликнула она.
В эту минуту Бритта ясно представила все то, что она сделала, и поняла, чего стоило Ингмару прийти сюда. Она радостно вскрикнула, бросилась ему на шею и снова зарыдала.
— Ах, как я мечтала, чтобы ты приехал! — сказала она.
Сердце Ингмара сильно забилось, когда он услышал, что она радуется его приезду.
— Ты говоришь, Бритта, что ты скучала обо мне? — растроганно спросил он.
— Да, мне хотелось попросить у тебя прощенья.
При этих словах Ингмар выпрямился во весь свой рост и стал холоден как каменное изваяние.
— Для этого еще будет время, — сказал он, — а теперь, я думаю, нам тут незачем дольше оставаться.
— Да, здесь не место для разговоров, — кротко отвечала она.
— Я остановился у купца Лофберга, — сказал по дороге Ингмар.
— Там стоит мой сундук.
— Да, я видел, — сказал Ингмар. — Он слишком велик, чтобы взять его с собой в тележку, придется его оставить и потом прислать за ним.
Бритта остановилась и взглянула на Ингмара. Он в первый раз упомянул, что хочет взять ее с собой домой.
— Сегодня я получила письмо от отца, он пишет, что ты тоже считаешь, что мне лучше уехать в Америку.
— Я решил, оставить тебе выбор; я ведь не знал, захочешь ли ты ехать со мной.
Бритта заметила, что Ингмар не сказал, хочет ли он сам этого. Может, он просто не хотел принуждать ее снова? Она задумалась. Разумеется, не было большой радости в том, чтобы привести в Ингмарсгорд такую жену, как она. — «Скажи ему, что хочешь ехать в Америку, это единственное, что ты можешь для него сделать, — мысленно говорила она себе. — Давай, скажи ему это», — твердила она себе. И вдруг Бритта услышала, как кто-то говорит:
— Боюсь, я недостаточно сильна, чтобы ехать в Америку; говорят, там приходится очень много работать, — и ей казалось, что не она, а кто-то совсем другой произносит эти слова.
— Да, говорят, — тихо ответил Ингмар.
Бритте стало стыдно, когда она вспомнила, как еще утром говорила священнику, что вернется в мир новым и лучшим человеком. Она шла молча, злясь на себя и думая, как бы ей взять свои слова обратно. Но каждый раз, когда она уже готова была открыть рот, ее удерживала мысль, что Ингмар, быть может, еще любит ее, и оттолкнуть его снова было бы черной неблагодарностью. «Если бы я только могла прочитать его мысли», — подумала Бритта.
Ингмар увидел, что она вдруг остановилась и прислонилась к стене.
— У меня кружится голова от уличного шума.
Он протянул ей руку, и так, взявшись за руки, они пошли дальше.
«Мы идем совсем, как жених и невеста», — подумал Ингмар, но все время его беспокоила мысль, как все обойдется дома, как отнесутся к их приезду мать и остальные.
Когда они пришли к Лофбергу, Ингмар объявил, что лошадь отдохнула, и, если Бритта не возражает, можно немедленно отправляться домой. — «Теперь надо сказать ему, что я не хочу ехать», — подумала она. Бритта молила Бога подать ей какой-нибудь знак, поступает ли так Ингмар из одной только жалости. В это время Ингмар выкатил из сарая тележку. Она была вычищена заново, сбруя блестела, а на сиденье была новая обивка. У козел был воткнут маленький полузавядший букетик полевых цветов. Увидев это, Бритта остановилась и задумалась; а Ингмар пошел в конюшню, вывел лошадь и начал ее запрягать. На хомуте был такой же букетик. Тогда Бритта подумала, что Ингмар действительно ее любит и ей лучше молчать.
Они выехали, и, чтобы нарушить молчание, она начала расспрашивать его про односельчан и соседей. Каждым своим вопросом она напоминала ему кого-нибудь, чьего осуждения Ингмар боялся. «Они будут смеяться и показывать на меня пальцами», — думал он. На все ее вопросы Ингмар отвечал односложно, и Бритта снова начала думать, не попросить ли его вернуться. Он совсем не хочет, чтобы она ехала к нему, не любит ее и делает все только из жалости!
Бритта прекратила свои расспросы, и дальше они ехали в глубоком молчании. Когда они остановились на постоялом дворе, их уже ждал кофе и свежий хлеб, а на подносе лежали цветы. Было ясно, что Ингмар заказал все это, проезжая тут накануне. Неужели и это он сделал только по доброте и из жалости? Был ли он вчера веселым? Может быть, уныние напало на него только сегодня, когда он увидел ее у ворот тюрьмы, а завтра он забудет об этом, и все опять пойдет хорошо? Бритта была растрогана, она раскаивалась во всем и не хотела ничем огорчать Ингмара.
Они переночевали в гостинице, выехали рано поутру и к десяти часам уже могли различить вдали свою деревенскую церковь. Когда они проезжали мимо, в церкви как раз звонили к обедне, и со всех сторон собирался народ.
— Господи, да ведь сегодня воскресенье! — воскликнула Бритта и молитвенно сложила руки. Она забыла обо всем, у нее было только одно желание — войти в церковь и помолиться.
Ей хотелось начать новую жизнь молитвой в своей старой церкви.
— Я бы хотела пойти в церковь, — сказала она Ингмару.
В эту минуту Бритта не подумала, что ему тяжело будет показаться в церкви вместе с ней; она вся была преисполнена благоговением и благодарностью.
Ингмар готов был наотрез отказать ей, у него не хватало мужества встретить насмешливые взгляды и язвительный шепот. «Когда-нибудь все равно придется на это решиться, — подумал он и повернул к церкви. — Лучше уж сразу покончить с этим».
Когда они поднимались на холм, на каменной церковной изгороди сидело уже много народа в ожидании начала службы. Увидев Ингмара с Бриттой, все начали перешептываться и толкать друг друга, указывая на них. Ингмар взглянул на Бритту. Та сидела, сложив руки, похоже, не понимая, где она, и не замечая ничего, что делается вокруг. Зато Ингмар видел за двоих; народ с любопытством глядел на них, а некоторые даже бежали за тележкой. Он не удивлялся, что все бегут за ними и таращатся на него! Они не верили своим глазам и, конечно, не могли себе представить, чтобы он поехал в дом Божий с женщиной, убившей его ребенка.
«Это уже слишком, — думал он, — я этого не вынесу».
— Пожалуй, тебе будет лучше сейчас пойти в церковь, Бритта, — сказал он, помогая ей выйти из тележки.
