– Ах, Грэйс, Грэйс! – воскликнул доктор. – Если бы вы сами видели, как у него проглядывается на экране это воспаление, вы бы, уверяю вас, не говорили об этом так спокойно!
Грэйс насмешливо промолчала.
– Понимаете, Грэйс, это темное пятно… Ему полагается вести себя спокойно, а оно полыхает, как пламя!
– Полыхает?! – всплеснула руками экономка. Чуть что, она всегда всплескивала руками. Она считала, что у нее выразительные, красивые руки, и она никогда не упускала случая всплеснуть ими. Она полагала, что это у нее получается очень женственно.
– То-то и оно, что полыхает! Как пожар… И это так страшно, так страшно! Знаете, я не очень суеверный человек, но в данном случае…
– Боже! – опять всплеснула сухими ладошками Грэйс. – Неужели вы хотите сказать, что видите в этом плохую примету?
– Боюсь, что именно так, – промычал доктор Раст и бегом кинулся в ванную комнату. Его стало тошнить.
Не более как через час весть о том, что некий дантист по фамилии Раст увидел страшную примету в дупле зуба больного пациента, стала достоянием нескольких десятков ближайших родственников и знакомых общительной Грэйс. А через несколько часов об этом удивительном событии знали уже сотни фарабонских обывателей. Далеко не все приняли это сообщение с должной серьезностью. Многие посмеивались, особенно те, кто знал о пристрастии доктора Раста к спиртным напиткам или кто привык пользоваться услугами более зарекомендовавших себя астрологов и хиромантов.
Но прошло еще несколько часов, и Атавию постигло небывалое и трудно объяснимое землетрясение с несколькими тысячами эпицентров, а утром следующего дня по стране стали расползаться грозные слухи о крысах и майских жуках, вырвавшихся из заточения в Киниме. Черным кошмаром нависла над Атавией опасность эпидемии чумы. И тогда весть о маленьком фарабонском дантисте, который еще вчера все это предугадал, с непостижимой быстротой разнеслась по городу, в котором он столько лет прозябал без практики и перспектив.
Когда Наудус прибыл в назначенный час к дверям квартиры доктора Раста, в прихожей уже скопилось не менее двух десятков фарабонцев. Они рассчитывали на помощь Раста – не зубного врача, а прорицателя первой величины.
Наудус никогда не решился бы пробиваться через эту солидную гудевшую толпу платных пациентов, если бы минут в пять первого сквозь плотный заслон упитанных, хорошо одетых и обеспеченных леди и джентльменов не просунулась всклокоченная голова доктора Раста.
– Наудус, – сказал маленький дантист, – проходите поскорей. Вы мне очень нужны…
Все с уважением посторонились, пропуская человека, который был так нужен самому доктору Дугласу Расту.
К чести маленького дантиста, мы должны отметить, что он далеко не сразу принял необычное предложение Гомера Юзлесса. Поначалу он даже не понял, о чем идет речь. Потом он не на шутку рассердился и, очевидно, являл собою при этом достаточно забавную фигуру, потому что Юзлесс, человек в высшей степени деловой и сдержанный, следя за его возмущенной беготней по кабинету, не смог удержаться от улыбки. Так бывалый рыболов усмехается, наблюдая за попытками какой-то лядащей рыбешки сорваться с патентованного, неоднократно проверенного на практике, усовершенствованного крючка.
Дав Дугласу Расту вволю погорячиться, он как ни в чем не бывало повторил свое предложение и особо подчеркнул то обстоятельство, что уважаемый доктор получит таким образом могучий шанс стать не только преуспевающим прорицателем-ясновидцем, но и широко известной личностью, что имеет немалое значение для зубных врачей, не избалованных обильной практикой.
Как наш дантист ни был прекраснодушен и непрактичен, но подобная мысль, видимо, и ему приходила в голову, потому что на этот раз его возражения свелись главным образом к тому, что он никогда и ни за что не согласится построить свое благополучие на опаснейшем заболевании ближнего, тем более земляка.
Юзлессу осталось после этого только заметить, что лишние пять-шесть сотен кентавров никогда не помешают земляку уважаемого доктора, и Дуглас Раст согласился.
За двадцать процентов с валового сбора господин Гомер Юзлесс – не последний человек в мире рекламы – брал на себя организационные, эксплуатационные и рекламные тяготы предприятия, которое должно было обогатить и доктора Раста, и господина Юзлесса, и даже некоего Сима Наудуса.
Доктору Расту оставалось только принимать клиентов, узнавать, на какие вопросы им хотелось бы получить прогнозы, и каждый раз получать эти прогнозы в итоге специального повторного рентгенировання больного зуба Сима Наудуса. Особенности поведения темного пятна в дупле упомянутого зуба будут давать материал для положительного или отрицательного прогноза. А так как вследствие отсутствия у доктора Дугласа Раста надлежащего опыта в деле предсказания судеб, у него в ходе этой работы не могут не возникнуть известные затруднения, господин Гомер Юзлесс обязуется по мере своих скромных знаний человеческой природы и хозяйственной и политической обстановки оказывать доктору посильную помощь. Для этого он, регистрируя клиентов и заполняя на каждого из них предварительные опросные листки, будет в зависимости от результатов этого предварительного опроса прикреплять к листкам зеленый талон в случае возможности, на его взгляд, приятного ответа или желтый, если, к сожалению, придется огорчить клиента малоутешительными предсказаниями.
Что до Сима Наудуса, то его роль ограничилась всего лишь тем, что он продолжал страдать гангренозным воспалением шестого верхнего правого зуба и предоставлял вышеупомянутый в распоряжение доктора для многократного рентгенирования.
– Сказать по совести, доктор, – заключил Юзлесс, – после всего того, что вы мне поведали об этом бедняге, меня прежде всего волнует и радует возможность выполнить христианский долг и помочь ему кое- что подзаработать.
Вот почему доктор Раст так ждал прибытия Наудуса. Без Наудуса нельзя было начинать прием.
Как и ожидал Юзлесс, Сим Наудус принял предложение стать медиумом доктора Раста как особый дар небес. Он только попросил (конечно, если это не повредит их общему предприятию) хоть немножко обезболить ему зуб.
– Само собой разумеется! – воскликнул маленький дантист. – Как вы могли на этот счет сомневаться! Конечно, я вам обезболю зуб.
– Да благословит вас бог за вашу доброту, доктор! – пробормотал Наудус и посмотрел на Раста обожающими глазами. – Если бы вы знали, доктор, как я вам благодарен!
– Ну, ладно, ладно! – смущенно замахал руками Раст. – Я не так уж добр, как вам кажется.
Он был совершенно трезв, в белоснежном халате. Старенький, обветшалый паркет в его кабинете был натерт до блеска. Слабая, растерянная улыбка человека, все еще не верящего, что ему, наконец, привалила настоящая удача, скользила по лицу доктора.
– Приступаем к обезболиванию, Наудус!
Укол обезболивающего средства «Офелия» привел больного в блаженное состояние давно позабытого покоя. Боль отпустила его, и у него появилась потребность поговорить.
– Великолепная, доложу я вам, штука, эта – как ее?..
– «Офелия»?
– Угу! «Офелия»! Если я когда-нибудь разбогатею (теперь он был почти уверен, что и такое чудо может с ним произойти), я буду рвать себе зубы только под наркозом. Пусть это и стоит дороже…
– Наудус! – промурлыкал доктор Раст. – Мы еще успеем с вами наговориться на эту тему в свободное время. А теперь изготовим аппарат и пригласим первого нашего клиента…
Нужно ли говорить, что слово «нашего» доставило Наудусу никогда до сего не испытанное горделивое чувство собственника. И подумать только, что еще минут двадцать тому назад он не знал, где ему заработать на корку хлеба для своих ребятишек!
– Так-с, – снова промурлыкал доктор Раст, – теперь проверим, как он действует, наш дорогой, наш милый кормилец рентген…
Он выключил свет, включил аппарат, посмотрел на экран и вдруг, совсем как накануне, застонал и пулей выскочил из кабинета. Растрепанный, с отчаянно колотящимся сердцем он пригласил к себе в спальню на
