— А ты знаешь сказки? — загорелся его преданный спутник. — Ой, дяденька, миленький, расскажи, пожалуйста!
Так случилось, что инструктор стрелкового дела Усовершенствованного курортного приюта стал рассказывать своему лучшему ученику сказки, а восхищенный Педро пересказывал их ночью и спальне своим товарищам.
Однако об этом проведал доктор Мидруб и попросил уважаемого господина Магарафа в дальнейшем воздержаться от сказок.
— Для неустойчивой психики наших пациентов, — объяснил он, — сказки, развивающие воображение и мечтательность, — страшнейший яд. Они могут свести на нет всю нашу работу.
Магарафу пришлось подчиниться.
— Больше я, милый друг, не помню сказок, — ответил Магараф, когда Педро во время очередной прогулки пристал к нему со своей обычной просьбой. — Сколько знал, все тебе уже пересказал. Давай лучше просто так погуляем.
— А вот моя мама, — сказал огорченный Педро, — моя мама знает сколько угодно сказок!
Вероятно, он хотел вызвать в своем собеседнике дух соревнования, но вызвал лишь чувство любопытства. Никто из воспитанников ни разу не обмолвился о своих родителях или близких. Впрочем, чего было и ожидать от кретинов.
— А разве у тебя есть мама? — спросил Магараф.
— Есть, — горделиво ответил Педро. — Только у меня есть мама! У всех мальчиков и девочек, — он имел в виду воспитанников приюта, — мам не бывает, а у меня есть. Она хорошая. — Педро запнулся. — Она… Она еще лучше Игнаца! — нашел он, наконец, самое убедительное сравнение.
— А кто это такой — Игнац?
— Игнац — это мой брат, вот кто, — важно разъяснил Педро и снова похвастал: — Только у меня есть брат. У всех мальчиков и девочек не бывает братьев, а у меня есть.
Его бритое, в свежих порезах, крупное, с румянцем во всю щеку лицо засветилось задумчивой ребячьей улыбкой.
«Ну, какой он кретин? — недоуменно подумал Магараф. — У этого парня очень наивный, детский, но все же по-своему логичный ум. Великое все-таки дело медицина. Всего каких-нибудь три месяца лечения — и уже такие результаты!»
— А он больше тебя, твой брат?
— Раньше он был больше меня, а теперь стал меньше меня, — ответил Педро, довольный, что нашелся в приюте хоть один человек, верящий, что у него действительно имеются мать и брат.
«Увы! — сокрушенно подумал Магараф, услышав несуразный ответ своего ученика. — Он все-таки кретин!»
Вскоре зазвенел колокол, сзывавший воспитанников ко сну, а Магараф еще долго бродил по опустевшему, погруженному в ночную тьму парку, с тоской подсчитывая, сколько еще суток ему придется провести в компании нескольких десятков равнодушно вежливых сотрудников и шестидесяти двух идиотов.
Через несколько дней в столовой служащих приюта появился небольшой формикоидеадром с комплектом рысистых муравьев, и Магараф, как истый аржантеец, отдал ему должное. Так, к великому огорчению Педро Гарго, почти совсем прекратились их восхитительные вечерние прогулки.
Между тем работа в Усовершенствованном курортном приюте шла своим чередом. День за днем росло и уплотнялось время, отведенное на процедуры. У конвейера теперь практиковались только девушки. Мужчины после утренней зарядки и завтрака были вплоть до обеда заняты стрельбами, водными процедурами, полезными для координации чувства пространства и цели, греблей и боксом. После мертвого часа воспитанники обучались тому, что доктор Мидруб называл трудовой терапией и что Магараф мог бы назвать саперными работами, если бы ему тогда могла прийти в голову чудовищная мысль об истинном назначении этих процедур. После ужина молодым людям разрешались прогулки по парку в обществе девушек.
В конце февраля к господину Вандерхунту прибыли гости: господин Прокруст и два пожилых господина в штатском, но, судя по выправке, военные. Они пробыли в приюте целый день, присутствовали на всех процедурах и, по-видимому, остались довольны. Поздно вечером, перед тем как отбыть к ночному поезду, они провели несколько часов в кабинете директора. Господин Вандерхунт и доктор Сим Мидруб сделали гостям подробные и весьма специальные доклады.
Общий их смысл заключался в следующем.
Работой Усовершенствованного курортного приюта для круглых сирот практически доказано, что: а) путем прививки «Патента АВ» можно в течение нескольких месяцев вырастить из детей в возрасте от трех до четырех с половиной — пяти лет взрослоподобных мужчин и женщин с умом и опытом, оставшимися вполне детскими; б) эти взрослоподобные путем соответствующей тренировки могут быть довольно легко обучены тем элементарным трудовым процессам, которые требуются от нормального рабочего, работающего на конвейере; в) они могут быть достаточно быстро вымуштрованы в доброкачественных водителей управляемых торпед, в водителей, не понимающих, что они идут на верную смерть; г) обучению стрельбе поддаются легко и с охотой, стрелки из них получаются отличные; д) при планомерно проводимом и точно продуманном воспитании эти взрослоподобные дети подчиняются любым приказаниям с покорностью и беспрекословностью, редкой даже у самого забитого взрослого солдата или рабочего; е) всех этих результатов можно достигнуть простейшими болевыми воздействиями, наказаниями в виде лишения пищи и поощрениями сладостями.
Гости внимательно выслушали оба доклада, выразили свое удовлетворение, живейшее чувство благодарности, восхищение научным гением докладчиков, попрощались и уехали на вокзал.
Этим инспекторским посещением закончился первый опытный период научно-педагогической деятельности коллектива доктора Альфреда Вандерхунта.
Спустя несколько дней господин Вандерхунт вызвал к себе Томазо Магарафа, поблагодарил его за добросовестное исполнение возложенных на него обязанностей, вручил ему конверт с деньгами и сообщил,
