Передовые отроки, прихорашиваясь и поправляя шапки, уже въезжали в город.
– Где вратные стражи? – сердито спросил Мономах ехавшего рядом с санями Илью Дубца. – Никого не вижу.
Илья огляделся, но стражей тоже не обнаружил.
– Бросили ворота, псы, – проворчал он. – Но вот идет кто-то, спрошу его.
Действительно, со стороны города в ворота вошел человек в черной медвежьей шубе и в такой же косматой шапке. Увидев, что приехали на откормленных конях вооруженные люди, прохожий понял, что это явился какой-нибудь важный боярин или князь, и прижался к бревенчатой стене воротного проезда.
– Ты кто? – спросил его с коня Илья.
– Гончар.
– Как звать тебя?
– Лепок.
– Ты воротный страж?
– Не я.
Старый князь тоже сурово посмотрел на гончара, от смущения даже не снявшего перед ним шапку, на что Мономах большого внимания не обратил, но сам стал производить допрос:
– Почему нет никого у башни и ворота не заперты, а близок уже ночной час?
– Стражи сегодня Козьма и Коста. Кузнецы. Гончар бесстрашно смотрел в лицо князю.
– Где же они?
– Козьма в Устье уехал. Это я знаю. А где Коста…
По своему обыкновению Мономах входил во всякую малость, все хотел знать, иметь полное представление о том, что творится в каждом городе, в каждой веси.
– Зачем этот человек поехал в Устье?
– Сапоги покупать у богородицкого дьяка.
– Далеко поехал за сапогами.
– Услышал, что дьяк дешево продает.
– Значит, есть деньги у кузнеца, – сказал князь.
– Говорят, гривну на дороге нашел.
– Гривну? На какой дороге?
– На киевской.
– О потере кто-нибудь на торге заявлял?
– Не слышали.
Мономах остался недоволен сторожевой службой в Переяславле и уже грозился в душе, что строго взыщет с тысяцкого и от сына Ярополка потребует отчета.
– А другой кузнец где? – спросил он. Прохожий почесал за ухом.
– Другой кузнец – Коста. Он тут должен быть.
– Почему же он не при воротах?
Злат навострил уши, чтобы лучше слышать, что будут говорить о кузнеце Косте.
Ежедневно к каждым городским воротам назначались из жителей по два стража. Они должны были охранять въезд в город, а с наступлением темноты запирать дубовые створки на железные запоры. Но в последние годы в Переяславской земле стояла тишина, люди забыли об опасности и стали пренебрегать сторожевой службой.
Мономах подумал опять, что непременно взыщет с тысяцкого, на обязанности которого лежало наблюдать за всеми военными делами. Но в это время из корчмы вышел кузнец Коста. Он постоял мгновение на пороге и бросился к башне, увидев, что там столпились конные отроки, судя по знакомым коням и одежде. Прохожий, что носил медвежью шубу, указал на него перстом:
– Вот спешит Коста!
Кузнец пробрался между конями к воротам и очутился лицом к лицу со старым князем.
– Ты страж при воротах? Почему свое место покинул? – строго спросил Владимир.
Коста снял заячью шапку и тут же придумал оправдание для себя:
– Вот прибежал ворота запирать. А ходил домой за куском пирога на ночь. Да твоя дружина всю дорогу загородила. Едва пробрался между лошадиных боков.
Мономах сделал вид, что поверил.
– Ты кузнец? – спросил он.
– Кузнец.
– Не ты ли мне меч ковал?
