впечатление, что они знали о нашем намерении ехать в Сен-Тропе. Но они не смели убивать Гретхен. Этому нет оправдания. Никакого.
— Я очень сожалею. Господи, я чувствую себя виноватым.
— Вы тут ни при чем.
— Может, к этому все же приложили руку англичане? — высказал предположение Холкрофт. — Я рассказал про Бомонта Кесслеру, и он обещал передать информацию о нем в Лондон. По дипломатическим каналам. Быть может, англичане не стали мириться с тем, что капитан разведывательного судна оказался агентом «Одессы»?
— Искушение убрать Бомонта могло быть велико, но никто из властей предержащих в Англии не разрешил бы убивать Энтони. Они запрятали бы его в тюрьму и потихоньку выкачивали из Бомонта информацию с помощью пыток, но убивать не стали бы. Он был им нужен. В убийстве замешаны не те, кому оно могло принести пользу, а те, для кого знания Бомонта представляли угрозу.
Аргументы Теннисона были весьма убедительны.
— Вы правы, — сказал Холкрофт. — У англичан не было никакой корысти убивать Бомонта. Напротив, они должны были беречь его как зеницу ока.
— Именно. Кроме того, не следует забывать и о моральном факторе. Возможно, МИ-6 и терпит урон от своекорыстных людей, но до убийств они не опускаются. Это для них — дурной тон. Они всеми силами стараются сохранить свою репутацию и готовы на все, чтобы восстановить ее, если она вдруг пошатнется. И я молю Бога, чтобы мои представления об их щепетильности не оказались ложными.
— Что вы имеете в виду?
— Я сегодня вылетаю в Лондон. Завтра утром я хочу встретиться с Пэйтон-Джонсом из МИ-5. Намереваюсь предложить ему сделку, перед которой он, по-моему, устоять не сможет. Есть у меня на примете некая птица, которая очень быстро перемещается с места на место, всякий раз так меняя окраску перьев, что становится совершенно незаметной, сливаясь с окружающей средой.
Холкрофт был столь же удивлен, сколь сбит с толку.
— Мне казалось, что вы не хотите — и не можете — работать с ними.
— А я буду работать не с ними, а с
— Вы уверены, что он даст вам эти гарантии?
— У него нет выбора. Эта птичка стала навязчивой идеей британской разведки.
— Серьезно? А что вы попросите взамен?
— Доступ к секретным материалам. У англичан тысячи секретных досье, относящихся к последним годам войны. За эти досье многие бы дорого заплатили. Где-то среди них — и ответ на наш вопрос. Человек ли это, или группа людей, или банда фанатиков — этого я не знаю, но сведения о них наверняка хранятся в архивах британской разведки. Нашим соперником может оказаться кто-нибудь из тогдашнего министерства финансов Германии или кто-то из друзей наших отцов, которому они верили и потому назначили ответственным за что-либо. Может статься, что конкурирует с нами кто-нибудь из участников «Лох Торридон».
— Кто-кто?!
— 'Лох Торридон'. Так называлась операция по шпионажу и саботажу, которую британская разведка осуществляла с сорок первого по сорок четвертый год. Суть операции заключалась в том, что Великобритания высылала из страны завербованных подданных Германии и Италии. Те устраивались на родине работать на заводы, железную дорогу, в государственные учреждения и снабжали англичан необходимой информацией, а также саботировали деятельность различных организаций, ведомств и предприятий. Общеизвестно, что англичанам удалось внедрить своих людей и в министерство финансов Германии... Ответ нужно искать в архивах.
— И вы собираетесь среди тысяч досье отыскать то единственное? Если даже оно существует, то на его поиски могут уйти месяцы.
— Не обязательно. Я знаю, с чего начать: необходимо искать людей, которые каким-либо образом были связаны с нашими отцами. — Теннисон говорил так быстро и так уверенно, что Ноэль не поспевал за ходом его мыслей.
— Почему вы так уверены в том, что эта информация есть в английских архивах? — спросил он.
— Потому что она
— Питер Болдуин?
— Да. Агент МИ-6. Он знал о Женеве. Откуда? Из архивов. Значит, будем плясать от Болдуина.
— Тогда ищите досье под грифом 'Код «Вольфшанце», — сказал Холкрофт. — 'Код «Вольфшанце»! Это, должно быть, то, что мы ищем!
Теннисон вдруг умолк. Холкрофт мог только догадываться, что происходит на противоположном конце провода: удивлен ли Теннисон или просто обдумывает новые сведения.
— Где вы услышали об этом коде? — раздался, наконец, голос в трубке. — Вы ничего не говорили мне об этом. И Хелден ничего не сказала.
— Значит, мы просто запамятовали, — простодушно объяснил Холкрофт.
— Нам следует действовать очень осторожно, — сказал Теннисон. — Если слово «Вольфшанце» имеет какое-то отношение к Женеве, то нам нужно быть
— Я тоже так полагаю. Но как вы объясните Пэйтон-Джонсу ваше стремление проникнуть в архивы?
— Отчасти я скажу ему правду, — ответил Теннисон. — Я хочу найти убийцу Гретхен.
— И ради этого вы готовы отказаться от... птицы, за которой охотились шесть лет?
— Ради этого и ради Женевы — да. От всей души! Ноэль был тронут.
— Хотите, я сам предварительно переговорю с Пэйтон-Джонсом? — предложил он.
—
Холкрофт взглянул на Хелден:
— Я не знаю, согласится ли она на это.
— Я попытаюсь ее убедить. Передайте ей, пожалуйста, трубку.
— Вы еще позвоните?
— Через несколько дней. Если переедете в другой отель, оставьте информацию, где можно найти мистера Фреска. Хелден знает, кому позвонить. А теперь дайте мне поговорить с сестрой. Несмотря на все наши различия, мы теперь необходимы друг другу, как никогда прежде. И... Ноэль?
—Да?
— Будьте добры к ней. Любите ее. Вы ей очень нужны. Холкрофт встал с кровати и передал трубку Хелден.
— Mein Bruder...[28]
Глава 31
Фон Тибольт-Теннисон, сидевший в своем маленьком офисе на окраине Парижа, яростно грохнул кулаком по столу.
