вспорхнувшую шляпу, но не успела. Шляпа скрылась за обрывом. Пока Алекс вставал, Лоуренс уже оказался на ногах, перемахнул через вершину пика и ринулся вниз. Спустя несколько мгновений пропажа была в его руках. Без видимых усилий он выбрался из воды, поднялся по рифу и вручил мокрую шляпу Элисон.
Все происшедшее не заняло и десяти секунд.
– Держите ее крепче, мисс
– Спасибо, Лоуренс, – с благодарностью произнесла Элисон, натягивая беглянку на самые уши. – Вы промчались по рифу так, будто это не острые скалы, а поле для гольфа!
– Лоуренс – самый лучший кедди[21], мисс Элисон, – сообщил, улыбаясь, Флойд. – В гольф-клубе Негрила он знаменитость, не так ли, Лоуренс?
– Да, чел! – Лоуренс широко улыбнулся, со значением посмотрев в сторону Алекса. – В Негриле они все время зовут меня. Я ловко жульничаю! Все время вытаскиваю их мячи из дурных мест на ровную травку. Я думаю, все знают. Все время ищут Лоуренса.
Сэм Такер хмыкнул, усаживаясь поудобнее и копируя интонацию:
– Все время такие большие чаевые, чел!
– Очень большие чаевые, чел, – согласился Лоуренс.
– И кое-что еще, – добавил Маколиф, припоминая исключительную репутацию гольф-клуба в Негриле. – Все время очень много информации.
– Так, чел. – Флойд заговорщицки улыбнулся. – Недаром говорят, что за игрой в гольф совершаются большие дела.
Алекс промолчал. Внезапно вся эта сцена показалась ему нереальной. Вот сидят пять человек в трехстах ярдах от берега на вершине кораллового рифа, жуют холодных цыплят, дурачатся перед пассажирами проплывающего катера и болтают о том, как легко собирать информацию на поле для гольфа.
Двое – негры из партизанского отряда, базирующегося в горах; один – немолодой «солдат удачи» (Сэм, конечно же, возразил бы против такого клише, но оно как нельзя лучше подходит для данного случая). Очень привлекательная, недавно разведенная англичанка, чей опыт включает и секретную работу с международной полицией. И один тридцативосьмилетний бывший пехотинец, шесть недель назад прилетевший в Лондон, полагая, что ему хотят предложить контракт на геологическую разведку.
Пятеро. Каждый из них – не тот, или не совсем тот, за кого себя выдает… и все продолжают заниматься своим делом… поскольку выбора нет. Действительно нет.
Это даже не странно. Это просто безумие.
И еще одно соображение пришло в голову Маколифу. В данной весьма
Безумие.
На седьмой день Алекс и Сэм составляли карту побережья Барвуда в пяти милях от устья Марта-Браэ – западной границы исследуемой территории. Они трудились в поте лица, лишь изредка позволяя себе передохнуть. Йенсены неторопливо продвигались параллельно с ними, занося в свои таблицы данные химических анализов, взвешиваний, измерений и прочих необходимых процедур. Никому не удалось найти что-нибудь необычное, да, впрочем, открытий в прибрежной зоне и не ожидалось. Этот район изучили уже достаточно хорошо, рассматривая возможности его промышленного и курортного развития. В частности поэтому и Фергюсон, занимаясь своими ботаническими штудиями, предложил взять на себя и анализ почв, дав возможность Такеру помочь Алексу быстрее завершить топографическую съемку.
Но, помимо топографических проблем, появилось еще кое-что, совершенно необъяснимое.
Первыми об этом сообщили Йенсены.
Это был звук. Просто звук. Низкий вой или зов, преследовавший их все время после полудня.
Первый раз они услышали его в кустах за дюнами. Они подумали, что какое-то животное стонет от боли. Или маленький ребенок, страдающий так, что уже не в состоянии плакать.
Это было по-настоящему страшно.
Йенсены ринулись за дюны, в кустарник, продираясь сквозь заросли, чтобы найти источник этого ужасного, душераздирающего воя.
Но ничего не нашли.
Животное, или ребенок, или что там еще могло быть – исчезло.
Некоторое время спустя, в тот же день ближе к вечеру, на пляж в ужасе примчался Джеймс Фергюсон. Он прослеживал отложения раковин гигантских моллюсков и забрел в каменистую расселину. Он стоял почти в самом ее центре, когда вибрация – сначала только вибрация – заставила его почувствовать, как почва уходит из-под ног. А вслед за вибраций пришел звук – дикий, пронизывающий, зловещий звук, такой высокий и громкий, что ему пришлось – так он сказал – зажать уши, чтобы не лопнули барабанные перепонки.
Он стрелой рванул из опасного места.
Это произошло всего в нескольких сотнях ярдов от остальных, однако никто ничего не слышал.
Уайтхолл поведал еще об одной версии подобного кошмара.
Ученый гулял по песчаному, кое-где поросшему кустарником берегу залива Бенгал-Бей. Это был обычный утренний моцион, не более того.
Пройдя примерно милю от мотеля, он присел отдохнуть на скалу у самой воды. Услышав за спиной какой-то шум, он обернулся, ожидая увидеть вспорхнувшую птицу или мангуста, пробирающегося в кустах.
Но ничего не заметил.
Он повернулся к воде, мирно плескавшейся у его ног, как вдруг его потряс долгий, глухой, похожий на отвратительное завывание ветра звук.
И пропал так же внезапно, как появился.
Уайтхолл вцепился в скалу и уставился в лесную чащу: ничего.
Осталась только боль в ушах.
Но Чарлз все-таки был ученым и, как всякий ученый, не верил в чертовщину.
Поэтому он нашел объяснение: наверно, где-то в глубине леса рухнуло огромное старое дерево, своим долгим мучительным падением вызвавшее этот слуховой феномен.
Он никого не убедил.
Пока Уайтхолл рассказывал, Маколиф внимательно наблюдал за выражением его лица. Ему показалось, что Уайтхолл сам не верил в то, что говорил.
Происходили необъяснимые явления; они же, как ученые, привыкли иметь дело с явлениями материального мира, поддающимися логическому объяснению.
Может быть, поэтому, подумал Алекс, все с явным облегчением приняли версию Уайтхолла; да и долго останавливаться на этом времени не было – работа не могла ждать.
Только Элисон удалось найти нечто заслуживающее внимания. С помощью Лоуренса и Флойда она взяла серию проб из глубоких шурфов на берегу и с морского дна. Анализы показали, что в твердых известковых отложениях океанской платформы присутствует более мягкая прослойка лигнитов[22]. С геологической точки зрения это было вполне объяснимо: сотни тысяч лет тому назад в результате вулканической деятельности огромные массы плодородной почвы со всей растительностью оказались погребены под водой. Так или иначе, но при постройке береговых сооружений – пирсов, причалов, тем более доков – это обстоятельство придется учитывать, закладывая более основательные фундаменты.
Занятость Элисон сильно облегчала жизнь Алексу. Она самозабвенно погрузилась в работу и даже меньше стала жаловаться на ограничения. Кроме того, Алекс постоянно мог держать в поле зрения Флойда и Лоуренса, которые неотступно охраняли Элисон. Они вели себя исключительно внимательно и тактично. Бродила ли она по пляжу, углублялась ли в заросли кустарников – один из них или оба сопровождали ее либо на фланге, либо впереди, либо сзади, причем все это выглядело вполне естественно. Они, как
