— Лучше вам выслушать это от меня, от того, кто уважает ваши другие достоинства... А то, не ровен час, можете предстать перед судом — гражданским или военным. Так оно и будет, если вы сумеете прожить сутки после того, как Хоторн узнает правду.
— Черт побери, о чем вы говорите?
— Я прочитал наше досье на жену Хоторна.
— Ну и что?
— Вы распустили слух, и все ваши помощники в Амстердаме в один голос заявили, что жена Хоторна, переводчица, имеющая высший допуск, работает на Москву. Из уст в уста передавались слова о том, что Ингрид Хоторн предала НАТО и постоянно контактирует с Советами. Это было похоже на заигранную пластинку, все время звучала одна и та же фраза.
— Но это была правда!
— Это была фальшивка, капитан. Она работала на нас.
— Да вы с ума сошли! Я не верю вам!
— Почитайте наше досье... Я собрал воедино все факты и понял, что вы решили умыть руки, а потому пустили в ход другую ложь, которая случайно оказалась правдой, фатальной правдой. Вы сообщили своим доверенным агентам, связанным с КГБ, что миссис Хоторн является агентом-двойником, что ее замужество было настоящим, а не просто прикрытием, как об этом думал КГБ. И они убили ее, утопив в канале. Мы потеряли очень важного агента в стане противника, а Хоторн потерял жену.
— О Боже! — Стивенс ерзал в кресле, его тело нервно подергивалось. — Черт побери, но почему же никто не иинформировал нас об этом! — Он внезапно замолчал и уставился на директора, сверля его взглядом. — Подождите! Если то, что вы сказали, правда, то почему она никогда не говорила об этом Хоторну?
— Мы можем только предполагать. Они занимались одним делом, она знала о нем, а он о ней не знал. А если бы знал, то обязательно заставил бы все бросить, понимая, насколько это рискованно.
— Но как же она посмела не сказать ему?
— Возможно, сыграло роль скандинавское самообладание. Понаблюдайте за их теннисистами. Дело в том, что Ингрид не могла бросить свое дело. Ее отец погиб в сибирском лагере, он был арестован в Риге как антисоветский активист, когда девушка была еще совсем юной. Она поменяла имя, изменила биографию, выучила русский, как, впрочем, французский и английский, и стала работать на нас в Гааге.
— В нашем досье об этом не было ни слова!
— Но вы могли бы выяснить это, если бы сняли телефонную трубку перед тем, как принять решение. Данные на нее не были занесены в компьютер.
— Проклятье! Кому же вообще можно доверять?
— Может быть, именно поэтому я и сижу в этом кресле, молодой человек, — сказал Джиллетт. В его прищуренных сверкающих глазах одновременно можно было прочесть и презрение и понимание. — Я уже довольно дряхлый старик, работал в армейской разведке, прошел Вьетнам, где все было настолько грязно и отвратительно, что за мной закрепилась ужасная репутация, которой я не заслуживаю... Хотя, с другой стороны, может быть, меня и следовало бы отдать под трибунал. Я знаю, через что прошли вы, капитан, хотя это не извиняет ни вас, ни меня. И все же я думаю, что вам следует знать правду.
— Но если у вас в душе творится такое, то почему вы зажимаетесь этой работой?
— Вы назвали меня штатским человеком, и тут вы попали в точку. Я очень богатый штатский человек, заработал кучу денег — причем во многом благодаря своей незаслуженной репутации. Поэтому когда я был назначен на эту должность, то решил, что настало время возвращать долги, Я стараюсь хоть как-то улучшить дела в этой важной области правительственной политики... Может быть, даже исправить ошибки прошлого.
— Вы говорите о своих ошибках, так почему же вы считаете себя достаточно опытным для этой работы?
— Именно из-за этих ошибок. Вот, например, я не думаю, что вы снова повторите промах, имевший место в отношении Ингрид Хоторн.
— Но это не мой промах! Вы же только что сказали, что данные на нее не были внесены в компьютер!
— Как и еще на сто человек. Что вы об этом думаете?
— Я считаю, что это дурно пахнет.
— Но в это число включены и несколько десятков ваших агентов.
— Это было до моего прихода на эту должность, — резко ответил Стивенс. — Система не может работать, если ею пренебрегают. В компьютерах существуют специальные средства защиты файлов.
— Только не рассказывайте этого тем, кто влез в компьютерную сеть Пентагона. Они могут не поверить вам.
— Один шанс на миллион!
— Примерно как у сперматозоида оплодотворить яйцеклетку. И зарождается жизнь. А вы одну из таких жизней оборвали, капитан.
— Черт бы вас побрал...
— Успокойтесь, — сказал директор ЦРУ, поднимая руки. — Информация не пойдет дальше этого кабинета. Чтобы вы знали, я тоже совершил подобную ошибку во Вьетнаме, но это также останется между нами.
— Мы закончили?
— Еще нет. Приказывать вам я не могу, но советую связаться с Хоторном и предоставить ему всю необходимую помощь.
— Он не станет разговаривать со мной, — медленно и спокойно произнес капитан. — Я несколько раз пытался связаться с ним по телефону, но всякий раз, когда он обнаруживал, что это звоню я, он без единого слова вешал трубку.
— Но он говорил с кем-то из ваших, и это подтверждает МИ-6. Во время беседы на острове Верджин- Горда Хоторн сказал их агенту Куку, что знает и о Бажарат, и об усилении охраны президента. Если вы ему этого не говорили, тогда кто?
— Я представляю себе, откуда у него эта информация, — неохотно ответил Стивенс. — После того как мне не удалось связаться с этим ублюдком, я попросил нескольких своих людей, которые знакомы с Хоторном, поговорить с ним и объяснить ситуацию. Они и рассказали все Таю.
— Таю?
— Мы знакомы с ним не очень близко, но нам случалось вместе выпивать. Моя жена работала в посольстве в Амстердаме, и они с Таем были друзьями.
— Он подозревал вас в убийстве своей жены?
— Я показал ему фотографии, но поклялся, что мы не имеем отношения к ее смерти... Мы ведь и на самом деле не имели.
— Но вы-то лично имели.
— Этого он знать не мог, а кроме того, русские оставили там свой знак, как бы предупреждая остальных.
— Но ведь у всех нас развита интуиция, не так ли?
— Что вы хотите от меня, господин директор? Мне не хочется продолжать этот разговор.
— Так как англичанам все-таки удалось завербовать Хоторна, проведите немедленно штабное совещание и решите, какую сможете оказать помощь. — Директор ЦРУ наклонился над столом и что-то написал на листке. — Взаимодействуйте с МИ-6 и Вторым бюро, вот имена людей, с которыми вы должны держать связь. Только с ними и только через шифратор. — Директор протянул капитану листок.
— Сразу займусь этим, — сказал капитан, прочитав имена. — Какое кодовое наименование операции?
— "Кровавая девочка", но это только для закрытой связи.
— А вы знаете, — заметил Стивенс, поднимаясь из кресла и пряча листок в карман, — мне кажется, что мы перестраховываемся. Мы ведь пережили уже с десяток таких чрезвычайных положений. Команды боевиков, засылаемые с Ближнего Востока, психопаты, пытающиеся застрелить в аэропорту кого-нибудь из высокопоставленных лиц, сумасшедшие, подбрасывающие идиотские письма, — все это на 99, 9 процента
