Патрульные Апокалипсиса

– Мы идем, ja?

– Не будем торопиться, фрейлейн, – сказал полковник по-немецки. – Сначала дело.

– Вы же обещали! – воскликнула она. – Визу, паспорт – чтоб я была в безопасности в Америке!

– Вы все получите, мисс, вот только нам надо вытащить отсюда Траупмана. Где пленки?

– У меня их пятнадцать – самые гротескные, – здесь, в пакете. А вывести герра доктора из квартиры просто невозможно. Служебный вход на сигнализации с восьми вечера до восьми утра. Другого выхода нет, да и телекамеры все записывают.

Полковник перевел Дру, и тот ответил:

– Может, нам удастся протащить Траупмана мимо пункта охраны. Охранников-то нет, черт возьми.

Витковски опять перевел, теперь для немки.

– Это глупость, мы все погибнем, – категорично возразила она. – Вы не знаете, что это за дом. Владельцы – самые богатые люди в Нюрнберге. Из-за всех этих похищений богачей по всей Германии жилец должен лично сообщить на пост, что он уходит.

– Ну так я назовусь по телефону Траупманом! Где он, кстати?

– Спит в спальне; он старый, быстро устает от вина… и от другого. Но вы действительно не понимаете. Богачи по всей Европе путешествуют с охраной и в бронированных автомобилях. Сюда-то вы, может, и проникли – поздравляю, но если надеетесь уйти с доктором, вы с ума сошли.

– Усыпим его, как охранника за дверью.

– Это еще большая глупость. Прежде чем он покинет здание, надо вызвать его лимузин из гаража, а комбинацию хранилища ключей знают только телохранители.

– Хранилище ключей?

– Конечно, ведь автомобили могут украсть или испортить – нет, вы действительно не понимаете!

– О чем вы, черт возьми? – вмешался Дру. – Хватит с меня немецкого!

– Мы влипли, – сказал полковник. – В донесении Второго бюро этого не было. Как тебе бронированные машины под навесом, прежде чем он выходит, и цифровые комбинации хранилища ключей в гараже?

– В этой проклятой стране все параноики!

– Nein, майн герр, – сказала девица Траупмана. – Я немножко понимаю, о чем вы говорите. Не вся Дойчлянд – частями, районами, где живут богатые. Они боятся.

– А как насчет нацистов? Их кто-нибудь боится?

– Они – отбросы, майн герр! Ни один честный человек их не поддерживает.

– А кто такой Траупман, по-вашему, черт возьми?

– Плохой человек, дряхлый старик…

– Самый настоящий нацист!

Девушку как будто ударили по лицу. Она вздрогнула и помотала головой:

– Я ничего… не знала. Его Freunde… a der Medizin, их уважают. Многие beruhmt. Такие знаменитые.

– Это его «крыша», – объяснил Витковски по-немецки. – Он один из лидеров движения, поэтому-то нам и нужен.

– Я больше ничего не могу для вас сделать, сэр! Простите, но я не могу. У вас пленки, я только это и обещала. Теперь вы должны дать мне возможность покинуть Германию, потому что, если правда то, что вы говорите, я буду на заметке у этих нацистских свиней.

– Мы соблюдаем соглашения, мисс. – Полковник повернулся к Лэтему и заговорил по-английски: – Выметаемся, хлопчик. Мы не можем взять этого подонка, не поставив под угрозу всю операцию. Через час вылетаем в Бонн на самолете Второго бюро и ждем этого сукина сына там.

– Считаешь, он все равно полетит в Бонн завтра? – спросил Дру.

– Думаю, у него нет выбора. А еще я рассчитываю на немецкую дисциплину, она намного жестче нашей. Обвинений надо избегать любой ценой – а вот это уже похоже и на нас.

– Поясни, пожалуйста.

– Каждого телохранителя Траупмана усыпили. Они придут в себя через двадцать-тридцать минут, до смерти перепуганные, конечно, и тут же проверят его квартиру.

– И увидят, что Траупман мирно почивает, – прервал его Лэтем. – А с пленками как, Стош?

Витковски посмотрел на молодую блондинку и задал тот же вопрос. Пассия Траупмана открыла сумочку и вытащила ключ.

– Это один из двух ключей от стального сейфа в кабинете, где остальные пленки, – ответила она по- немецки. – Второй в Нюрнбергском национальном банке.

– Он хватится ключа?

– Мне кажется, даже не вспомнит о нем. Он хранит его во втором ящике бюро под нижним бельем.

– Тогда я задам еще один вопрос, извините. Он записывал вашу сегодняшнюю встречу?

– Нет, конечно, это было б слишком неудобно. Встретившись с вашей помощницей в туалете, я, как говорится, увидела для себя выход. А флакон со снотворным я всегда ношу с собой на тот случай, если вечер станет уж совсем отвратительным.

– Вы ведь сами наркоманка, правда?

– Было б смешно отрицать. У меня запасов на три дня. После этого мне обещали оказать помощь в частной клинике в Америке… Я не сама стала наркоманкой, сэр, меня вынудили, как и многих других девушек из Восточного Берлина. Мы все стали высокооплачиваемыми содержанками, а впоследствии – и наркоманками, чтоб выжить.

– Выметаемся отсюда! – воскликнул Витковски. – Эти девушки – жертвы.

– Тогда пошли, дорогой мой полковник, – сказал Лэтем. – У капитана Диеца будет-таки шанс на Рейне.

Сбитые с толку телохранители по одному собрались в коридоре у двери Траупмана. Каждый рассказ о случившемся отличался от другого лишь оправданиями, но все они были одинаковыми, поскольку никто на самом деле не знал, что же произошло. На них напали – это факт, но никто серьезно не пострадал.

– Лучше зайдем посмотрим, все ли в порядке, – сказал мужчина, от которого несло перегаром.

– Туда нельзя зайти! – запротестовал охранник, чей пост был за столом в коридоре. – Толпа сбежится, если попробуем. Сигнализация одновременно предупредит охрану в фойе и полицию.

– И все же на нас напали и отравили, – настаивал телохранитель, руки которого метались по животу и ниже, расчесывая тело.

– Молю бога, чтоб ты пошел к врачу, – сказал любитель виски. – Не хочу от тебя заразиться.

– Тогда не устраивай пикников на берегу Регница со шлюхой, которая отдается в водорослях. Сука!.. Надо зайти, хоть узнать, не пора ли нам делать ноги из Нюрнберга.

– Я отключу сигнализацию и открою дверь, – сказал охранник за столом, неловко нагибаясь и нажимая ряд кнопок на консоли. – Так она открыта!

– Иди первый, – распорядился любитель пикников на берегу.

Через четыре минуты троица вернулась в коридор – все ошарашенные, неуверенные, озадаченные, причем каждый по-своему.

– Не знаю, что и думать, – сказал здоровяк. – Доктор мирно спит, ничего не перевернуто, бумаги на столе не тронуты…

– Девушки нет! – прервал его чесальщик.

– Ты думаешь?..

– Я знаю, – произнес охранник, кожа которого сводила его с ума. – Я пытался осторожно намекнуть доктору, ну, понимаете, что она ему не подходит. Она живет со взбалмошным полицейским, он в разводе и, видит бог, не может позволить себе сносить ее капризы.

– Полиция… сигнализация… она могла все это проделать с помощью своего дружка, – сказал охранник, садясь за свой стол и поднимая трубку с консоли. – Единственный способ узнать, – продолжил он, – это позвонить ей домой. – Прочитав список телефонов под пластиком, он набрал номер, но через минуту положил трубку. – Никто не отвечает. Они или убрались из города, или где-нибудь готовят себе алиби.

– Зачем? – просил охранник, нервно отхлебнув из фляжки и переживая, что теперь она пуста.

– Не знаю.