Внезапно Белнэп напрягся.
– Пора уходить.
– Это еще почему? – возмутилась Андреа. Но тотчас же увидела выражение его лица, и у нее по спине пробежала ледяная дрожь.
– На улице напротив рассыльный службы «Федерал экспресс», – стиснув зубы, процедил Белнэп. – Доставляет заказ.
– Ну и что?
– Время не то. В четыре часа дня у «Федерал экспресс» доставки нет. – Оставив на столе несколько банкнот, он встал. – Следуй за мной.
Заговорщически подмигнув официантке, Белнэп прошел через служебный вход на кухню и вышел на задний дворик, где на крошечной заасфальтированной площадке стояли штабеля ящиков с пустыми стеклянными бутылками. Из дворика они попали в узкий переулок и, протиснувшись мимо мусорных баков, добрались до соседней улицы. В конце квартала Белнэп обернулся. Затем, судя по всему, успокоившись, наклонился, отпирая ключом дверь темно-зеленого «Меркурия».
– Садись, – приказал он.
Через минуту они уже завернули за угол и, немного попетляв, влились в транспортный поток на Западной улице.
– Твоя машина стояла рядом с пожарным гидрантом, – наконец сказала Андреа.
– Знаю.
– Почему ее не оттащили на штрафную стоянку? Или хотя бы не выписали штраф?
– Ты не обратила внимания на книжечку со штрафными квитанциями на приборной панели. А вот муниципальный служащий ее обязательно заметил. Эта книжечка означает, что машина принадлежит полицейскому. То есть с нею лучше не связываться.
– А это действительно полицейская машина?
– Нет, и книжечка с квитанциями ненастоящая. Но добиться нужного результата она помогает. – Белнэп взглянул на Андреа. – Как ты, держишься?
– Со мной все в порядке. И прекрати спрашивать меня об этом.
– Ого! Почему бы тебе не приберечь свои гневные тирады: «Я женщина, услышь мой грозный рык!» для какого-нибудь другого случая? Я и так все уяснил. Ты сильная. Ты неуязвимая. Ты женщина.
– Ну хорошо. У меня от страха душа ушла в пятки. Черт побери, каким образом твоим дружкам удалось?..
– Не думаю, что это были мои дружки. Скорее твои.
– Что?
– Никаких признаков того, что эту сеть закинул ОКО. Больше похоже на обыкновенное наружное наблюдение. Наши ребята использовали бы почтовый грузовик, да не один.
– Так что же ты хочешь сказать?
– Полагаю, после того как ты наведалась в дом номер один по Террапин-драйв, твои коллеги решили за тобой присматривать. Следить за твоими действиями, не вмешиваясь. Чтобы исключить возникновение чрезвычайных ситуаций.
– Но я была очень осторожна, – возразила Андреа. – Я держала ухо востро. Не представляю, как меня можно было выследить.
– Эти люди профессионалы. А ты – нет.
Андреа вспыхнула.
– Извини.
– Ты ни в чем не виновата. Просто живи и учись. Или, точнее, учись и живи. Ты хочешь отправиться в Розендейл, я правильно понял?
– Я собиралась остановиться на ночь в гостинице.
– Я отвезу тебя туда.
– Но туда же ехать больше двух часов, – предупредила она.
Белнэп пожал плечами.
– Ничего страшного, в машине есть радио.
Однако они его так и не включили за все то время, пока ехали на север по скоростной магистрали имени майора Дигана, а затем по шоссе номер 87. Машина была самой неприметной из всего того, что оказалось у Белнэпа под рукой; он заверил Андреа в том, что никто их не преследует, а она убедила себя, что ни у кого нет никаких причин предугадать их действия.
– Вчера нас могли убить, – сказала она после того, как Белнэп подрегулировал зеркало заднего обозрения, казалось, уже в десятый раз. – Глупо, но я никак не могу выбросить это из головы. Мы могли бы умереть.
– Не говори об этом, – мрачно промолвил он.
Андреа посмотрела на него, снова пытаясь разобраться в том, что представляет из себя этот человек. Белнэп словно состоял из сжатых в пружину мускулов и ярости; у него на лице лежала тень отчаяния и гнева. Толстые пальцы, коротко остриженные ногти – этим рукам многое пришлось вытерпеть, но, несомненно, и от них тоже многим досталось. В целом, он казался безнадежно жестоким и прямолинейным, но в то же время… в нем была острая проницательность, чего раньше Андреа не замечала. Он грубый, жесткий, резкий, но при этом умный и ловкий. Как там прозвали его друзья – кажется, Ищейкой? Теперь Андреа это видела. Определенно, в нем была псиная злость.
– Итак, происходит что-либо подобное – ты чувствуешь дыхание смерти, видишь зловещий блеск ее косы. И что же ты думаешь в таких случаях? «О да, мне очень нравится мой образ жизни». Или что-то другое?
Белнэп повернулся к ней лицом.
– Я ничего не думаю.
– Ничего не думаешь.
– Совершенно верно. Вот в чем ключ к успеху оперативного работника. Не забивать голову ненужными мыслями.
Андреа умолкла. В конце концов, Белнэп не претендует на участие в «Алгонкинском круглом столе».[59] Украдкой взглянув на него, она отметила, как натянулась ткань рубашки на рукавах, распираемая бицепсами, как руки, с виду небрежно сжимающие рулевое колесо, кажутся одновременно потрепанными и могучими. Вне всякого сомнения, при виде накачанного оперативника Брент презрительно раздул бы ноздри, однако тот превратил бы Брента в лепешку одним только сильным рукопожатием. При мысли об этом Андреа улыбнулась.
– В чем дело? – спросил Белнэп.
– Да так, ничего, – чересчур поспешно ответила она.
Ну а что думает о ней он? Избалованная девчонка из Коннектикута, влипнувшая по уши во что-то страшное и таинственное? Великовозрастная аспирантка, лишь недавно скинувшая модные туфли?
– Знаешь, – помолчав, снова начала Андреа, – я ведь на самом деле не Банкрофт.
– Ты уже объясняла.
– Моя мать… она хотела защитить меня от всего этого. Ей сделали больно, и она не хотела, чтобы больно сделали мне. Однако в том, чтобы быть одним из Банкрофтов, мама находила и светлые стороны. Вот этого я раньше не понимала. Фонд имел для нее большое значение. Как я жалею, что мы с ней никогда не говорили об этом.
Белнэп кивнул, продолжая хранить молчание.
Андреа рассуждала вслух, и он вряд ли даже воспринимал смысл ее слов, но, похоже, при этом он ничего не имел против. Так или иначе, это было несколько лучше, чем разговаривать с самой собой.
– Поль сказал, что он любил мою мать. «В каком-то смысле», уточнил он. Но я думаю, он действительно ее любил. Она была красивой, но это была не красота фарфоровой куклы. Мама была живой и веселой. Она ни перед кем не склоняла голову. И у нее была сила духа. Правда, были и проблемы.
– Выпивка.
– Но мне кажется, мама действительно оставила это позади. Все началось с Рейнольдса. Но где-то через
