только вас обоих. Я имею в виду Тривейна...
– Где же я тогда, черт побери, взял пистолет?
– Хороший вопрос... Принимая во внимание тот факт, что пострадавшая сторона отрицает наличие у нее оружия, я могу сделать вывод, что у вас его целая коллекция!
– Дерьмо!
– И, кстати, никто из спецслужбы не был отозван из Дариена. Они просто не должны были там находиться.
– Вдвойне дерьмо. Проверьте расписание нарядов!
– Уже проверили... Охрана Тривейна была отозвана в Белый дом для следующего назначения, А их обязанности выполняли люди окружного шерифа, из Фаерфилда, штат Коннектикут...
– Это ложь! – вскочил с кресла Боннер. – Я вызвал их через «1600»!
– Это может быть ошибкой службы контроля, но уж никак не ложью... Службу «1600» патронирует советник президента Роберт Уэбстер. А он утверждает, что его люди известили Тривейна об отмене, хотя в этом и не было надобности...
– И где же были эти местные ребята?
– В патрульной машине, на стоянке...
– Но я их не видел!
– Может, плохо смотрели?
На мгновение Боннер задумался. Он вспомнил о дорожном знаке: машины, приезжавшие к больнице, должны были следовать на стоянку за ней.
– Может быть. Грязная работа! Но если они там и были, то пользы от них было мало!
– А вот это уже другое дело! Возможно, это прокол, но ведь те парни были не из службы «1600»!
– Вы уверяете меня, что я искажаю картину того, что произошло! Патруль, выстрелы, история с пистолетом... Но, черт побери, капитан, я не мог допустить такой грубой ошибки!
– Так же считает и обвиняющая сторона... Вы не ошибаетесь, вы просто лжете...
– На вашем месте, капитан, я бы выбирал слова... Не давайте одурачить себя!
– Да бросьте, майор! Ведь я защищаю вас! И одно из самых слабых мест защиты – ваша репутация человека, способного на неспровоцированное убийство. Так сказать, склонность, приобретенная на полях сражений. И если вы будете нападать на меня, ничего хорошего не получится!
– Тривейн, – тяжело вздохнул Боннер, – подтвердит мои показания... Он все расставит на свои места, поскольку он был там...
– И ему действительно угрожали? – спросил капитан. – Он видел, пусть даже издали, какие-то действия, которые можно было бы расценить как враждебные?
– Нет... – помолчав, проговорил Боннер.
– А его служанка?
– Тоже... Она только помогла Тривейну обработать мои раны на шее...
– Это плохо... Марио де Спаданте заявляет, что он лишь оборонялся, а вы угрожали ему оружием. Говорит, что вы метили ему в голову!
– Только после того, как он ударил меня своим чертовым кастетом...
– А он утверждает, что дрался голыми руками... А те двое – одного из них вы убили, а другого «вырубили», – они тоже хотели убить кого-нибудь? – Капитан посмотрел Боннеру прямо в глаза.
– Нет...
– Вы уверены, что мы ничего не найдем?
– Не уверен...
– Спасибо и на этом! Ложь не устоит против доказательств. А обвинение упирает на то, что первая из ваших жертв была атакована с тыла... Имейте в виду: ложь поставит на вас крест!
– Но я говорю правду!
– Хорошо, хорошо...
– Вы связывались с Купером? С генералом Купером?
– У нас есть его показания... Он заявляет, что дал вам разрешение на полет из Бойсе, но не имел ни малейшего представления о вашем путешествии в Коннектикут. А дежурный офицер в Эндрюс показал, что вы заявили ему о разрешении Купера. Это уже самый настоящий прокол! К тому же Купер сообщил, что вы не позвонили ему и не доложили о том, как идут дела...
– О Господи, да мне было не до того...
Капитан отошел от стола и, стоя спиной к Боннеру, сказал:
– Сейчас я задам вам вопрос... И хочу, чтобы вы знали: ваши слова будут использованы только в том случае, если буду уверен в их пользе для нас обоих. Согласны?
– Идет.
Капитан повернулся лицом к Боннеру и взглянул на него.
