Спасибо за внимание.
Роберт Ладлэм,
известный также как Джонатан Райдер
Ноябрь 1988
Часть первая
Глава 1
На небольшом полуострове, где кончалась собственность городка и начиналась частная, гладкое, словно отполированное, шоссе вдруг превращалось в грязную, неухоженную дорогу. Она проходила через Южный Гринвич в штате Коннектикут, и на карте Почтового управления Соединенных Штатов значилась как Северо-западная Приморская дорога, хотя водителям почтовых грузовиков была более известна как Хай- Барнгет или просто Барнгет.
Надо сказать, что почтовые грузовики, развозившие заказные письма и письма до востребования, ездили здесь довольно часто, три-четыре раза в неделю: водители получали за каждую доставку по доллару и никогда не отказывались от таких поездок.
Хай-Барнгет...
Он представлял собой восемь акров необработанной, покрытой дикой растительностью земли, тянувшейся на полмили вдоль океанского побережья. И, наверное, поэтому прилепившийся к скалам большой дом современной постройки и особенно окружавшие его ухоженные лужайки и газоны выглядели довольно странно среди этой первозданной красоты. Главной же достопримечательностью воздвигнутого всего в семидесяти ярдах от пляжа здания являлись огромные, чуть ли не во всю стену, отделанные деревом окна, выходившие к заливу. Между газонами с аккуратно подстриженной густой травой виднелись вымощенные каменными плитами дорожки, а над помещением, где хранились лодки, возвышалась большая терраса.
Стоял конец августа, лучшее время лета в Хай-Барнгет. Вода была на редкость теплой. Налетавший порывами ветер не портил общей картины, напротив, прогулки под парусом становились еще привлекательнее, а возможно, даже опасными, в зависимости от того, кто как их воспринимал. Даже сейчас, на исходе лета, деревья все еще сохраняли свою великолепную изумрудную листву. Так что понятно, почему на исходе августа на смену царившему здесь покою пришло какое-то по-летнему бесшабашное веселье, хотя и чувствовался конец лета: мужчины заговорили о пятидневной рабочей неделе и выходных, женщины с особым рвением делали покупки к новому учебному году, да и гости приезжали сюда, в Хай- Барнгет, все реже и реже.
Так вот в один из последних дней августа, в половине пятого пополудни, Филис Тривейн, удобно устроившись в кресле на террасе, нежилась на солнышке. Она с удовольствием отметила, что купальник дочери сидит на ней как ее собственный. Поразмысли она хоть немного, радость наверняка сменилась бы грустью: ведь ей не семнадцать, как дочери, а сорок два. Но, к счастью, мысли Филис заняты были другим. Каждый день мужу звонили из Нью-Йорка, и ей приходилось отвечать на звонки, так как служанка с детьми еще не вернулась из города, а Эндрю неделю назад отправился на яхте в море. Поначалу она хотела вообще не снимать трубки, но ведь сюда, в Хай-Барнгет, обычно звонили только близкие друзья и важные бизнесмены, «нужные люди», как называл их муж, и пришлось отказаться от этой мысли.
Вот почему, когда раздался очередной звонок, Филис сразу же взяла трубку.
– Миссис Тривейн? – услышала она густой, сочный голос на другом конце провода.
– Да, это я...
– Говорит Фрэнк Болдвин. Как дела, Филис?
– Прекрасно, мистер Болдвин! А у вас?
Хотя Филис Тривейн знала Франклина Болдвина уже несколько лет, она никак не могла решиться называть его по имени. Может быть, потому, что старый джентльмен, типичный представитель уходящего поколения, был к тому же одним из самых могущественных банковских воротил.
– Хотелось бы знать, – продолжал Болдвин, – что это ваш супруг не отвечает на звонки? Поверьте, я вовсе не требую почтения к своей особе. Боже упаси! Просто хочется знать, как у него дела. Он случайно не болен?
– Нет, нет! – ответила Филис. – Дело в том, что он уже целую неделю не появляется в офисе. Откуда же ему знать, кто звонит? Это я виновата – уж очень хотелось, чтобы он отдохнул.
– Таким же образом моя жена заботится обо мне и, хотя действует импульсивно, всегда находит нужные слова.
Филис Тривейн, получив завуалированный комплимент, засмеялась, довольная.
– Совершенно верно, мистер Болдвин, – сказала она. – Я, к примеру, лишь тогда верю, что муж не работает, когда вижу его катамаран по крайней мере в миле от берега.
– Боже праведный! – воскликнул Болдвин. – Катамаран! Все время забываю, как вы еще молоды! В мое время мало кому удавалось разбогатеть в ваши годы, да еще без чьей-либо помощи.
– Нам повезло, и мы всегда помним об этом, – призналась Филис.
– Хорошо сказано, юная леди! – так же искренне воскликнул Франклин Болдвин. Ему хотелось, чтобы Филис почувствовала правдивость его слов. – Когда капитан Ахаб снова окажется на берегу, пусть обязательно позвонит мне. Дело срочное...
– Передам непременно!
– Всего хорошего, моя дорогая!
– До свиданья, мистер Болдвин.
Филис обманула Болдвина: муж каждый день звонил в офис, более того, отвечал на десятки звонков людей куда менее важных, нежели Франклин Болдвин. А ведь Эндрю любил старика и не раз говорил об этом жене. Довольно часто он обращался к банкиру за помощью, – когда нужно было, например, найти верный путь в запутанных лабиринтах международных финансовых операций. В чем же дело? Почему Эндрю
