какого бы то ни было вознаграждения Годдард тогда отказался, – он голосовал за Армбрастера, – да и компании не нужны были неприятности. Однако подарок от сенатора, переданный с одним из его друзей, пришлось принять: это был билет на «Транс Пасифик Эйруейз», действительный на десять лет. Его жена без конца мечтала о Гавайях, хотя Годдард не раз говорил ей: «Близок локоть, да не укусишь»...
Покинув офис, Годдард проехал вдоль океанского побережья около пятидесяти миль и через Ревенсвуд попал в Феар-Оукс.
Что было с Тривейном потом?
Когда бы Годдард ни пытался объяснять завышенную или, наоборот, недооцененную стоимость – а разве не эти вопросы составляли суть деятельности подкомитета? – его неизменно обескураживало отношение к этим проблемам помощников Тривейна и самого председателя. Вместо конкретного разговора затевалась общая дискуссия по поводу обоснованности производства продукции, ее качества, вопросов технологии, дизайна, обсуждали тех, кто утверждает планы, их ответственность за выполнение...
В общем, разговор на абстрактные темы, вокруг младшего персонала.
И теперь Годдард терялся в догадках: какой был смысл в этой встрече?
Только добравшись наконец до своего уединенного жилища в живописных, мирных холмах, Джеймс Годдард – главный бухгалтер корпорации «Дженис индастриз» – вдруг с ужасающей ясностью понял весь скрытый до сих пор смысл этой конференции, устроенной Тривейном.
Имена! Им нужны были лишь имена! Вот почему смиренными помощниками Тривейна делались торопливые записи – в самое неподходящее, казалось бы, время, вот в чем смысл их безобидных на первый взгляд вопросов.
Да, сомнений не было. Имена. Только ради этого if была затеяна вся эта канитель.
Его собственный штат преспокойно перекочевал и бумаги Тривейна. Они сами назвали ему имя главного инженера, консультанта по дизайну, посредника по найму рабочей силы, аналитика по статистике. Все это было выведано в совершенно безобидной болтовне!
Конечно, зачем им цифры! Им нужны люди, только люди! Именно за ними охотился Тривейн.
Недаром, значит, Марио де Спаданте говорил, что очень многих следовало бы повесить.
Люди. Анонимные персоны. Неужели он один из них?
Внимание Годдарда привлек ястреб: камнем упав вниз, он в ту же секунду взмыл вверх, из-за верхушек деревьев, и повис в свободном парении в небе. Правда, на этот раз без добычи.
– Джимми! Джимми! – услышал он голос жены. Гортанный, немного в нос, он всегда производил на Годдарда один и тот же эффект, независимо от того, звучал ли из окон или за обеденным столом. Раздражение.
– Да?
– Если ты собираешься разговаривать по телефону, то, ради Бога, возьми его наружу!
– Кто звонит?
– Какой-то де Спад... де Спадетти или что-то в этом роде... Он ждет!
Джеймс Годдард еще раз бросил взгляд на живописные холмы и поспешил к дому.
Ясно одно: он должен убедить Марио де Спаданте, что сделал все как надо. Рассказать подробно, о чем его расспрашивал Тривейн и о своих ответах. Так, чтобы никто не мог обвинить «счетовода» в том, что он проболтался. И вовсе не обязательно посвящать Марио де Спаданте в сделанные им выводы.
«Счетовод» не должен быть повешен...
Пол Боннер, толкнув дверь, вошел в погребок, один из сотни таких в Сан-Франциско. Его сразу же оглушили резкие звуки оркестра, разместившегося на небольшой эстраде, здесь же извивались в откровенных Движениях танцовщицы с обнаженной грудью. Впрочем, последнее обстоятельство никак майора не взволновало.
В принципе это был самый заурядный бардак. Боннер на секунду задумался, какой эффект произвело бы его появление, явись он сюда в форме, а не в спортивном пиджаке и брюках из грубой бумажной ткани. На всякий случай он снял галстук и сунул его в карман.
Тяжелый табачный запах забивал даже запах марихуаны.
Подойдя к стойке, майор достал из кармана пачку французских сигарет «Голуаз» и заказал «бурбон». Ему пришлось прокричать заказ – так было шумно, а когда он отпил глоток, то был изумлен вкусом пойла – вернее, его отсутствием – кислятина, явно разбавлено.
Майор старался усидеть на стуле, не двигаясь с места, что было не так-то просто: его постоянно толкали всякие бородатые выпивохи и полуобнаженные официантки, многие из которых уже положили глаз на чисто выбритое лицо и коротко остриженные волосы нового клиента.
Теперь он знал, что тот, ради кого он пришел, его видит. В джинсах и какой-то рубахе, смахивавшей на нижнее белье, его информатор стоял в каких-нибудь восьми футах. Почему-то в сандалиях, длинные волосы падали на плечи как-то слишком уж неестественно аккуратно. «Похоже, парик», – подумал Боннер. Хороший парик, правда, абсолютно не вяжется со всем видом незнакомца.
Взмахнув пачкой сигарет, Боннер поднял стакан с «бурбоном», как бы его приветствуя.
В следующее мгновение информатор подошел к Боннеру, остановился с ним рядом и, наклонившись к самому его уху, спросил:
– Прекрасное место, не так ли?
– Несколько утомительно... Впрочем, вы хорошо сюда вписываетесь...
– Это моя гражданская одежда, майор...
– Весьма подходящая... Пошли отсюда!
