Жан-Люк Беко оказался крепко сбитым мужчиной в очках; по четкой, экономной манере двигаться становилось ясно, что одной из главных черт его характера является аккуратность. Седые волосы месье Беко были коротко подстрижены; он носил очки в золотой оправе и серый костюм, явно сшитый на заказ. Месье Беко пожал руки гостям – вежливо, но сухо – и поинтересовался, не хотят ли они кофе.
Несколько мгновений спустя в кабинете появился секретарь, молодой парень в синем блейзере, – принес на серебряном подносе три чашечки кофе «эспрессо». Бесшумно двигаясь, он поставил две чашечки на кофейный столик, рядом с которым уселись Лейла и Брайсон, а третью – на полированный письменный стол, за которым устроился Жан-Люк Беко.
Кабинет Беко был обставлен в том же стиле и с той же роскошью, что и прочие помещения, – и тоже представлял собой собрание антикварной мебели и персидских ковров. Одна из стен кабинета была полностью стеклянной, и через нее открывался вид на Женеву, настолько прекрасный, что просто захватывало дух.
– Итак, – начал Беко, – я человек занятой, как вы оба наверняка понимаете, а потому не обидитесь, если я предложу сразу перейти к делу. Вы намекали на финансовые нарушения, связанные с одним из наших счетов. Позвольте вас заверить: банк «Женева-Приве» не допускает подобных нарушений. Боюсь, вы напрасно потратили время, явившись сюда.
Брайсон выслушал эту откровенную тираду, терпеливо улыбаясь и сложив пальцы домиком. Когда же Беко остановился, Брайсон произнес:
– Месье Беко, уже сам тот факт, что вы согласились встретиться со мной, указывает, что либо вы, либо кто-то из ваших помощников позвонил в Лэнгли, в штаб-квартиру ЦРУ, дабы проверить честность моих намерений.
Брайсон сделал паузу и понял по лицу банкира, что его предположение соответствует действительности. Ник не сомневался, что, позвонив сюда несколько часов назад, он устроил в банке форменный переполох. Ну как же: ЦРУ посылает одного из своих оперативников в Женеву, чтобы побеседовать с швейцарским банкиром по поводу некоего счета! Так что сейчас в банке «Женева-Приве» наверняка дым стоял коромыслом, а сотрудники лихорадочно перезванивались и поспешно консультировались друг с другом и с начальством. Бывали времена, когда любой уважающий себя швейцарский банкир попросту отказался бы встречаться с офицером американской спецслужбы, ибо тайна банковских вкладов превыше всего. Но времена меняются, и, хотя швейцарские банки по-прежнему в массовом порядке занимались отмыванием денег, швейцарцы начали поддаваться международному полицейскому давлению; теперь они куда чаще шли на сотрудничество. Или, по крайней мере, чаще делали вид, что готовы сотрудничать.
– Вам известно, – снова заговорил Брайсон, – что я не явился бы сюда, не будь положение дел столь серьезным. Данная ситуация напрямую затрагивает ваш банк и грозит вовлечь его в чрезвычайно неприятные разборки с законом, чего, как я уверен, вы хотели бы избежать.
Беко ответил неприятной, мимолетной усмешкой.
– Ваши угрозы тут не сработают, мистер… мистер Масон. И то, что вы привели с собой офицера Моссада – если вы таким образом неуклюже пытаетесь усилить давление…
– Месье Беко, давайте говорить откровенно, – сказал Брайсон, подражая тону агента международной службы поддержания правопорядка, который держит в руках все козыри. – Согласно конвенции 1987 года о явке в суд, ни вы, ни ваш банк не можете утверждать, что не знаете кого-либо из держателей счетов, или отговариваться неведением, если кто-либо из держателей счетов будет использовать ваш банк для отмывания криминальных денег. Последствия могут оказаться весьма серьезными, и вы сами это прекрасно знаете. В настоящий момент представители спецслужб двух влиятельных государств явились к вам, чтобы просить у вас помощи в расследовании крупнейшего международного дела, касающегося отмывания денег. Вы можете либо помочь нам, как того требует закон, либо выставить нас, – но в таком случае мы вынуждены будем сообщить о предполагаемой преступной деятельности в Лозанну.
Некоторое время банкир бесстрастно смотрел на Брайсона. Он так и не прикоснулся к своему кофе.
– В чем именно заключается суть вашего расследования, мистер Масон?
Брайсон почувствовал, что Беко пребывает в нерешительности; пора на него надавить.
– Мы расследуем деятельность, связанную с размещенным в вашем банке счетом номер 246332; владелец счета – Ян Вансине.
Беко на мгновение заколебался. Он явно сразу же узнал если не номер счета, то имя.
– Мы никогда не разглашаем имена наших клиенов…
Брайсон взглянул на Лейлу, и женщина тут же вступила в разговор:
– На этот счет, как вам прекрасно известно, была переведена крупная сумма денег из Лихтенштейна, из банка «Анштальт», существующего лишь на бумаге. Отсюда деньги были переведены на счета ряда подставных компаний: на остров Мэн, в Джерси, на Нормандские острова, на острова Кайман, остров Агилья, Нидерландские Антилы. Там эти фонды были распределены и разосланы на Багамы и в Сан- Марино…
– В банковских трансфертах нет ничего незаконного! – огрызнулся Беко.
– До тех пор, пока они не нацелены на отмывание денег, полученных незаконным путем! – с такой же горячностью парировала Лейла. Брайсон успел сообщить ей лишь некоторые подробности о банковских махинациях Вансине, раздобытые Гарри Данне. Все прочее было чистой воды импровизацией. Импровизация впечатляла. – В данном случае, отмытые деньги пошли на закупку оружия для известных террористических организаций.
– Все это очень похоже на шантаж, – заявил швейцарец.
– На шантаж? – переспросила Лейла. – А по-моему, это больше похоже на международное расследование, проводящееся одновременно Тель-Авивом и Вашингтоном, что уже само по себе свидетельствует, насколько серьезно воспринимают это дело на высшем государственном уровне. Но я вижу, мы зря тратим время месье Беко.
Лейла встала. Брайсон последовал ее примеру.
– Очевидно, здесь мы вышли на недостаточно высокий уровень, – произнесла Лейла, обращаясь к Брайсону. – Месье Беко то ли не имеет права принимать подобные решения, то ли намеренно скрывает собственную причастность к делу. Я уверена, что директор банка, месье Этьен Броссард, отнесется с большим пониманием…
– Чего вы хотите? – перебил ее банкир. Теперь в его голосе звучало неприкрытое отчаяние.
Брайсон, продолжая стоять, произнес:
– Все очень просто. Мы хотим, чтобы вы сейчас же позвонили владельцу счета, мистеру Вансине, и попросили его срочно подъехать в банк.
– Но с месье Вансине невозможно связаться напрямую – таково было одно из условий оформления счета! Он сам связывается с нами – так было договорено. Кроме того, у меня просто нет его контактного телефона!
– Ложь. Номер контактного телефона есть всегда, – отрезал Брайсон. – Если вы ведете дела так, как положено, у вас есть фотокопия его паспорта либо другого документа, удостоверяющего личность, его домашний и рабочий адрес и номер телефона…
– Я не могу этого сделать! – выкрикнул Беко.
– Пойдемте отсюда, мистер Масон. Мы только зря теряем время. Я уверена, что начальство месье Беко гораздо лучше осознает всю серьезность ситуации, – сказала Лейла. – Ведь официальный запрос, проведенный на дипломатическом уровне через суды Вашингтона, Тель-Авива и Лозанны приведет к тому, что банк «Женева-Приве» будет публично обвинен в пособничестве международному терроризму и отмывании денег, и…
– Нет! Стойте! – воскликнул банкир. Вся важность слетела с него единым махом. – Я позвоню Вансине.
Брайсон сидел в маленькой душной комнатушке – здесь находились экраны, к которым были подсоединены разбросанные по банковским помещениям скрытые камеры, – и чувствовал, что отчаянно потеет. Придуманный им план заключался в следующем: Лейла встретится с Вансине в кабинете Беко и назовется офицером Моссада, расследующим дело об отмывании денег, а Брайсон понаблюдает за этим из укрытия. Лейла допросит Вансине, попытается вытянуть из него всю полезную информацию, какую только удастся, а затем на сцене внезапно появится Брайсон и постарается максимально использовать
