Амстердам. Такие группы могут предоставлять убийц по найму.
– Я могу поздравить вас с удачным перехватом наших сообщений, – произнес Конгдон.
– То же самое вы проделываете с нами каждый день, и потому комплименты здесь неуместны.
– И вы ничего не предпримете, чтобы вмешаться?
– Разумеется, господин помощник госсекретаря. А вы?
– И мы.
– Сейчас 11.00 по московскому времени. Я отзвоню нам в пределах часа.
Конгдон положил трубку и откинулся в кресле. У него возникло острое желание выпить чего-нибудь покрепче. Но он не поддался искушению. Это был первый случай в его жизни, когда он напрямую вступил в контакт со своим безликим противником по ту сторону океана. Он вышел один на один и не мог позволить себе дать противнику хоть малейший повод к подозрению в безответственности этого шага. В этом единичном контакте он сам отвечал за себя. Конгдон закрыл глаза и представил глухую железобетонную стену перед собой.
Телефон ожил через двадцать две минуты. Конгдон подскочил в кресле, рванулся и схватил трубку.
– Есть один маленький неприглядный отель в районе Небраска-авеню… – услышал он.
Глава 8
Скофилд открыл кран с холодной водой, пустил ее в раковину и, пока она лилась, смотрел в зеркало, висевшее перед ним на стене. Глаза покраснели от систематического недосыпания, щеки заросли щетиной, он не брился уже три дня. За эти три дня ему удавалось отдыхать в общей сложности по три часа, так что было не до бритья. Теперь начало пятого утра, и о том, чтобы поспать, думать опять не приходилось.
В номере напротив женщина, за которой он не так давно наблюдал в дверной «глазок», тоже не спала. Телефонные звонки раздавались у нее каждые пятнадцать минут.
– Пожалуйста, мистера Брэндона Скофилда.
– Я не знаю никакого Скофилда! И перестаньте звонить в мой номер! Кто вы?
– Я его приятельница. Мне необходимо срочно поговорить с ним.
– Здесь нет никакого мистера Скофилда! Я его не знаю! И прекратите свои звонки. Вы просто сводите меня с ума! Я буду вынуждена обратиться к дежурному, чтобы с этим номером вообще не соединяли.
– На вашем месте я бы этого не делала. Ваш друг не одобрит это действие, а вам не заплатят.
– Прекратите!
Бывшая любовница Брэя из Парижа выполняла свою работу на совесть. Она задала один-единственный вопрос, когда он вел с ней переговоры:
– Ты оказался в затруднении, милый?
– Да.
– Тогда я сделаю все, что ты просишь. Скажи мне ровно столько, сколько можно, чтобы я знала, что говорить.
– Главное – не занимай телефон более двадцати секунд, так как мне неизвестно, прослушивается коммутатор или нет.
– Да, теперь я понимаю, ты действительно попал в беду…
Через час, а может, даже раньше женщина, занимающая номер напротив Скофилда, – подсадная утка Талейникова – запаникует и покинет отель. Сколько бы ей ни пообещали за работу, это не стоит того, чтобы выдерживать все учащающиеся звонки и растущее вместе с ними чувство тревоги. Приманка исчезнет, и охота будет сорвана.
Талейникову придется начинать все сначала. Он запустит новых птиц, и тогда звонки можно будет давать пореже, раз в час, например. В конце концов и новые его пташки снимутся и лягут на крыло, и еще неизвестно, сколько они продержатся в воздухе. Талейников работал на чужой территории, и хотя ресурсы его были значительными, но все же не настолько, чтобы не исчерпать их. Сколько еще людей сумеет он набрать для осуществления своего плана? Сколько будет слепых контактов, заранее подстроенных встреч, инструкций, потраченных средств? На многое он не способен. Напряжение и усталость дадут о себе знать. В конце концов он останется один и на пределе возможностей. Вот тогда он и выйдет из укрытия, ибо выбора у него не будет. Он не может позволить себе «невстречу» и обязательно посетит Скофилда. Рано или поздно Талейников должен будет пройти по узкому коридору и остановиться у комнаты 211, и когда он сделает этот шаг, это будет последний шаг в его жизни.
Да, советский убийца – всем хорош, но он собирается подарить свою жизнь Беовулфу, подумал Скофилд.
Он оторвал взгляд от зеркала и погрузил лицо в холодную воду.
Неожиданно его внимание привлекли какие-то звуки: он услышал движение в коридоре. Подойдя к двери, он заглянул в «глазок». Женщина в униформе, явно горничная, открывала ключом дверь номера напротив. Через плечо у нее были переброшены полотенца и простыня. Что это? Она идет убирать номер в четыре утра? Похоже, Талейников нанял ночную прислугу, чтобы иметь глаза внутри отеля? Это возможный ход, но он слишком прост для такого профессионала, каким был противник Скофилда. Он что, рассчитывает, что постоялец напротив забудет в постели горящую сигарету или не закроет кран с водой? Ну, это уже переходит всякие границы.
«Утром эта горничная закончит свое дежурство. Тут-то я ее и вызову в свой номер», – решил Скофилд.
Брэй отошел от двери и направился было в ванную, но вновь услышал какую-то возню в коридоре.
Хорошо одетая женщина вышла из номера напротив с сумочкой в руках. Горничная стояла в дверях, провожая ее взглядом. Та удалялась, ругаясь. Слова были произнесены громко и отчетливо:
– Скажите ему, чтобы он убирался к черту! Он просто извращенец. Будь проклято это место, полное извращенцев!
Выслушав брань сбежавшей постоялицы, горничная вошла в номер и закрыла за собой дверь. Да, ей хорошо заплатили. Но она получит куда больше поутру. Как только она выйдет из номера, Скофилд вступит с ней в переговоры. Интересно, кто ей платит? И где он? Тетива натянута до предела. Теперь главное – терпение. Терпение и бдительность!
Талейников вышагивал по улице, сознавая, что ступает неровно. Он устал и изо всех сил старался быть начеку, чтобы не столкнуться с кем-либо из прохожих. Он заставлял себя считать шаги, трещины на асфальте, кварталы от одной телефонной кабины до другой. Радиоприемник больше не годится – слишком шумно вокруг и к тому же батарейки вот-вот сядут. Он не рассчитывал, что придется ждать так долго. Времени на покупку нового переговорного устройства у него не было. Как долго придется еще выжидать установления контакта? Какое-то сумасшествие!
Было двадцать минут двенадцатого, жизнь в Вашингтоне била ключом, люди спешили по своим делам, машины и автобусы заполнили улицы…
Телефонные звонки в номер отеля на Небраска-авеню продолжали поступать:
– Брэндона Скофилда, пожалуйста. Я хочу сообщить ему нечто чрезвычайно важное…
Чертовщина!
Что сейчас делает Скофилд? Где он? Где его посредники?
Всех своих людей Талейников вывел из отеля. Там оставалась теперь только пожилая женщина, одетая в форму горничной и сменившая первую подсадную утку. Она сидела в номере и пыталась отвечать на продолжавшиеся звонки. Судя по акценту, беспрерывно звонившая в отель женщина была француженкой. Она занимала линию не больше двадцати секунд – десять или двенадцать. Либо это профессионалка, либо ее инструктировали профессионалы: практически не представлялось возможности проследить, откуда поступают звонки, и тем более установить номер звонившей.
Василий направился к телефонной будке, что находилась в пятидесяти метрах от входа в отель на противоположной стороне улицы. Он зашел в кабину уже в четвертый раз. Он даже помнил все надписи, нацарапанные на стенах. Он закрыл за собой стеклянную дверь, достал из кармана монету и вставил ее в ячейку. Услышав гудок, он приготовился набрать номер, но рука его застыла на диске.
Прага!
Наверное, глаза подводят. Ведь этого не может быть! Человек, который вышел из такси, остановившегося напротив, был знаком Василию. Во всяком случае, он знал его лицо. Они встречались в
