Это была местность, окутанная тайной, хранившая многие секреты. Чтобы убедиться в этом, Талейникову понадобилось всего два дня. И те, кто преследовал его в ночи, петляя вслед за ним меж холмов, пытались помешать ему выведать больше.
Еще четыре дня назад Корсика представлялась всего лишь абстрактным географическим понятием, на худой конец, пунктом, где можно добыть информацию, а Порто-Веккьо – маленьким городком на юго- восточном побережье острова, окруженным безымянными холмами.
Холмы эти и теперь оставались неизведанной местностью. А люди, жившие среди холмов, выглядели недосягаемыми, странными и необщительными. Диалект их был труден для понимания, но уловить их реакцию можно было довольно легко. Простое упоминание о Матарезе производило странный эффект: настороженные взгляды мгновенно становились равнодушными, в глазах появлялась при этом какая-то враждебность, разговоры смолкали, а если спрашивавший проявлял настойчивость, собеседник удалялся. Похоже, само название является магическим словом в племенном обряде и его не полагается произносить вне клана, перед чужаками. Василий начал понимать это уже в первые часы пребывания среди холмов, а в первую же ночь получил тому однозначное подтверждение.
Еще четыре дня назад он бы не поверил тому, с чем столкнулся. А теперь был абсолютно уверен, что все так и есть. Матарезе были не просто легендой, не только мистическим знаком для рядового жителя холмов. Это оказалось нечто сродни религиозному символу. Так и должно было быть, ибо любой был готов умереть, лишь бы сохранить тайну Матарезе.
Всего четыре дня прошло, и мир изменился для Василия. Он оторвался от образованных, цивилизованных людей, выскочил из мира компьютеров, поставлявших нужную информацию при простом нажатии кнопки. Он уже не мог взвешивать каждый следующий свой шаг, подчиняясь логике и имеющимся данным. Он коснулся прошлого, оказавшись среди людей прошлых времен.
Вот почему ему так хотелось захватить хоть одного из них, поймать кого-нибудь из шедших за ним по пятам в ночной мгле. Похоже было, что за ним следуют трое. Вершина холма представляла собой обширную неровную площадку, поросшую косматыми деревьями и изрезанную скалистыми уступами.
Преследователям необходимо было рассредоточиться и продвигаться порознь, чтобы отрезать Василию все возможные тропы для спуска, которые вели к дальним холмам, а затем на равнину. За ней начинались горы и непроходимые леса. Они поодиночке пойдут по следу. Тут-то и имеет смысл взять «языка» и поработать с ним хорошенько, чтобы он заговорил. Если потрудиться над его телом и мозгами, можно будет узнать довольно много. Никаких угрызений совести Василий не испытал бы. Прошлой ночью один из этих охотников подкрался к гостинице и вырос внезапно на пороге комнаты, где собирался заночевать Талейников. Фигура его, освещенная луной, четко вырисовывалась в проеме двери. Он был вооружен обрезом старинного охотничьего ружья. Его вторжение не повредило Василию. Незнакомец убрался ни с чем, зря произведя два выстрела.
Эх, хорошо бы схватить именно его, думал Талейников, ринувшись с вершины холма и укрывшись на секунду среди лиственниц, небольшим островком разросшихся по склону. Он получил передышку на несколько мгновений и глянул вниз, устремляя взор к подошве холма. Там внизу он заметил мигающие огоньки, слабые вспышки сигнальных огней. Похоже, зажигался и гас карманный фонарь: кто-то подавал сигналы своим сообщникам. Значит, преследователи разъединились, и их явно трое, вычислил Василий.
Один крадется вверх по склону, подбираясь слева. Ему понадобится минут десять, чтобы добраться до группы лиственниц, среди которых притаился Василий. Талейникову очень хотелось, чтобы это оказался тот из троих, что навестил его предполагаемое место ночлега с обрезом.
Как быстро, как внезапно Василий переместился в эти края, словно попал на экскурсию в наивный мир прошлого, затерянный среди холмов. Все это началось, когда они ночью вместе со Скофилдом поджидали Уинтропа в овраге вашингтонского парка, поросшем деревьями. А теперь Василий здесь, на холмах, в гуще деревьев, один на земле Корсики. И тоже ночью. Добрался он легко, твердо зная, что и когда делать.
Еще два дня назад он был в аэропорту Леонардо да Винчи в Риме, где сумел договориться и оплатить частный рейс в направлении Бонифацио, держа курс точно на запад к мысу Корсики. Он прибыл туда в семь часов вечера и на такси добрался вдоль побережья к северу, чтобы оказаться в Порто-Веккьо. Там, в гостинице среди холмов, поглощая тяжелую и сытную корсиканскую еду, он постарался втянуть в разговор любопытного владельца отеля.
– Я в некотором роде ученый, собираю сведения об одном господине, который жил здесь много лет назад. Его звали Гильом де Матарезе.
– Что-то я вас не понимаю, – воскликнул хозяин отеля. – Вы говорите, что в некотором роде ученый… Это, мне сдается, должно выглядеть так: либо вы ученый, либо нет, синьор. Есть ли у вас бумага из какого- нибудь большого университета?
– По правде сказать, у меня частное образование, – проговорил Талейников, как бы колеблясь, делая вид, что отвечает нехотя, уклончиво. Он надеялся расположить к себе хозяина гостиницы, продемонстрировать свою искренность. – Но университеты в курсе наших исследований.
– Вас, что ли, субсидируют?
– У нас академическая группа. Мой отдел как раз занимается малоизученными вопросами истории Сардинии и Корсики конца XIX – начала XX века. В частности, этим господином… Гильомом де Матарезе… который владел большей частью земли на холмах к северу от Порто-Веккьо.
– Он владел почти всей землей, синьор, и был очень добр к людям, которые жили среди холмов. Если вы в этом хотите убедиться, то это легко…
– Вот именно! Мы хотим отвести ему достойное место в истории Корсики, но, право, не знаю, с чего лучше начать…
– Может… – Хозяин откинулся на спинку стула, сверля взглядом собеседника и явно не желая отвечать. – Развалины виллы Матарезе… Ночь нынче ясная. Они хороши в лунном свете. Я мог бы подыскать вам провожатого. Разумеется, если вы не устали после дороги.
– Конечно, нет. Перелет был короткий. Я прибыл из Милана…
Талейникова проводили на виллу, столь роскошную некогда, что даже по развалинам на обширной территории и сейчас можно было догадаться о богатстве и могуществе ее владельца.
От построек, правда, остались лишь трубы и фрагменты стен. Валявшиеся в траве каменные плиты напоминали о том, что здесь когда-то была широкая подъездная аллея, заканчивавшаяся величественной мраморной лестницей, ступени которой лежали полукругом. Обломки фриза и какие-то балки были разбросаны повсюду, а сочная трава некогда роскошных газонов примята. Дорожки и променад заросли, но их очертания угадывались без труда, подтверждая, что вокруг был разбит прекрасный парк и всевозможные цветники. Руины величаво покоились в лунном свете, словно памятник Гильому де Матарезе, воздвигнутый им самим как напоминание, что время не властно над сильными мира сего. Владения этого господина как бы жили своей собственной жизнью, наделенные какой-то мистической силой, порождая загадочные образы и видения.
Василий услышал чьи-то голоса у себя за спиной. Мальчик, который сопровождал его, тем временем исчез. Из темноты выступили двое, пробормотав приветствия сомнительного свойства, за которыми последовал допрос, растянувшийся почти на час. Талейникову не составило бы труда поставить обоих корсиканцев на место, а затем и отвадить, чтобы не лезли впредь, но он решил, что будет непозволительной роскошью расстаться с любопытными, тем более что любопытство привело сюда и его самого. Он знал также, что выудить информацию из угрюмых собеседников куда легче, если они завязали разговор сами, и предпочтительнее не задавать вопросы, а слушать, не очень щедро распространяясь о себе. Вопреки предположениям Василия, разговор шел как-то вяло, подошедшие оказались скупы на слова.
– Уходите туда, откуда пришли, синьор! Здесь вы ничего не добьетесь, здесь нет того, что вам нужно. А мы ничего не знаем. Тут свирепствовала страшная болезнь, она унесла многих. Никого не осталось из тех, кто мог бы поведать вам о прошлых временах.
– Но может, в холмах остались те, кто постарше? Может, я поспрашиваю у них и кое-что разузнаю?
– Мы и есть старожилы, синьор, но мы не можем ответить на ваши вопросы. Идите себе, возвращайтесь назад! Мы невежественные люди, простые пастухи, мы заняты лишь своими делами и не любим, когда чужаки вторгаются в нашу жизнь и ходят нашими тропами. Ступайте!..
– Приму ваши слова к сведению…
