Адриенне Калейле были белый жакет и зеленые брюки, на ногах – туфли на низких каблуках. Справа, под мышкой, она сжимала большую белую сумку. Как только Кендрик ее увидел, на него нахлынули воспоминания о том вечере в Бахрейне. Вспомнил шок, который испытал, когда Калейла появилась в дверях причудливой королевской спальни – ее позабавило, что он поспешил укрыться под простыней. Вспомнил и то, как, несмотря на панику, замешательство и боль, а возможно, и в дополнение к этим чувствам, был поражен холодной прелестью ее резко очерченного лица европейско-арабского типа, ослепительным блеском ума, светящимся в глазах.
Все-таки он прав, это – поразительная женщина. Даже сейчас, направляясь к массивной двери стерильного дома, где ей предстояло встретиться с неизвестностью, она держалась прямо, почти вызывающе. Кендрик бесстрастно наблюдал за ней. Он не ощущал памятной теплоты, только холодное, напряженное любопытство. В тот вечер в Бахрейне Калейла лгала ему. Ложь была в том, о чем она говорила, и в том, про что умолчала. Интересно, подумал Эван, будет ли лгать снова?
Майор ВВС открыл перед Адриенной Рашад дверь огромной гостиной. Она вошла и застыла, уставившись на Эвана. Ее глаза не излучали удивления – в них светился только тот же холодный блеск ума.
– Я пойду, – сказал офицер ВВС.
– Благодарю вас, майор. – Дверь закрылась, и Кендрик шагнул вперед. – Здравствуй, Калейла. Калейла, ведь так?
– Как скажете, – спокойно произнесла она.
– Но ведь тебя зовут не Калейла, верно? Адриенна – Адриенна Рашад.
– Как скажете, – повторила она.
– Немного чересчур, не находишь?
– Все это очень глупо, конгрессмен. Вы вызвали меня сюда, чтобы я дала вам еще одну хвалебную характеристику? Если да, то я не сделаю этого.
– Характеристику? Вот уж чего я хотел бы в последнюю очередь.
– Хорошо, рада за вас. Уверена, представитель от Колорадо получит любую поддержку, которая ему нужна. Значит, здесь все-таки нет нужды в человеке, жизнь которого, как и жизни очень многих его коллег, зависит от анонимности? Не нужно делать шаг вперед и вносить вклад в дело вашего восхваления? Произносить здравицы в вашу честь?
– Вы так считаете? Думаете, я жажду восхваления и здравиц?
– А что прикажете думать? Что вы увезли меня от моей работы, раскрыли перед посольством и ВВС, возможно, разрушили мою «крышу», которую я создавала в течение нескольких лет, только потому, что были со мной близки? Это произошло однажды, но, уверяю вас, больше не повторится.
– Эй, погодите, прекрасная дама, – возразил Эван. – Ради Христа, не будем ворошить прошлое. Тогда я не знал, где нахожусь, что случилось или что еще произойдет. Я был испуган до смерти и понимал, что мне предстоит совершить такое, о чем раньше и подумать не мог.
– А еще вы были измучены, – добавила Адриенна Рашад. – И я тоже. Бывает.
– Свонн так и говорил…
– Подонок.
– Нет, не надо. Фрэнк Свонн – не подонок…
– Употребить другое слово? Например, сводник? Бессовестный сводник.
– Вы ошибаетесь. Не знаю, что у вас с ним было, но дело свое он знает.
– Например, принося вас в жертву?
– Может быть… Признаю, мысль не очень привлекательная, но ему тоже как следует досталось.
– Оставьте это, конгрессмен. Зачем я здесь?
– Потому что мне надо кое-что узнать, и вы остались одна, кто может мне это сказать.
– Что же?
– Кто предал гласности мою оманскую историю? Кто нарушил соглашение? Мне сказали, у тех, кто знает, что я ездил в Оман, – а их чертовски мало, как говорится, очень тесный круг, – нет ни одной причины, чтобы об этом рассказывать, и зато много, чтобы молчать. Не считая Свонна и того, кто у него заведует компьютерами, человека, которому он безгранично доверяет, обо мне знали только семеро. Шестерых проверили – результат абсолютно отрицательный. Остались вы – седьмая.
Адриенна Рашад не шевельнулась, лицо ее было бесстрастным, глаза излучали ярость.
– Вы – любитель, невежественный, самонадеянный любитель, – медленно и язвительно произнесла она.
– Можете ругать меня самыми последними словами, – гневно отозвался Эван, – но я собираюсь…
– Прогуляемся, конгрессмен? – Женщина из Каира подошла к большому эркеру на противоположной стороне комнаты, выходящему на причал у каменистой береговой линии Чесапика.
– Что?
– Здесь такой же гнетущий воздух, как и компания. Пожалуйста, я бы хотела прогуляться. – Рашад подняла руку и указала на улицу, затем дважды кивнула, как бы усиливая свою просьбу.
– Ладно, – пробормотал Кендрик, сбитый с толку. – Там, позади вас, есть запасной выход.
– Вижу. – Адриенна Калейла направилась к двери.
Они вышли в вымощенный плитами внутренний дворик, примыкающий к ухоженной лужайке и дорожке, которая вела вниз, к причалу. Если там когда-нибудь и были лодки, привязанные к сваям или пришвартованные в пустых доках, подпрыгивавших на волнах, то сейчас их убрали из-за осенних ветров.
– Теперь разглагольствуйте дальше, конгрессмен, – разрешила сотрудница ЦРУ. – Не стоит лишать вас этого удовольствия.
– Да прекратите же, мисс Рашад, или как вас там?! – Эван остановился на белой бетонной дорожке на полпути к берегу. – Если, по-вашему, я «разглагольствую», то вы ужасно ошибаетесь…
– Бога ради, не останавливайтесь! Поговорим о чем хотите и даже более того, дурак вы этакий.
Справа от причала берег залива представлял собой смесь темного песка и камней, обычную для Чесапика, слева стоял также обычный сарай для лодок. Больше по виду, нежели на самом деле казалось, что среди них можно укрыться. Видимо, это и привлекло оперативного агента из Каира. Она резко свернула вправо. По песку и камням, близко от мягко плещущихся волн они пошли до того места, где начинались деревья, но продолжили идти дальше, пока не добрались до большого камня, выраставшего из земли у самой кромки воды. Огромный дом отсюда уже не был виден.
– Это подойдет, – сказала, остановившись, Адриенна Рашад.
– Подойдет? – воскликнул Кендрик. – Для чего вообще понадобился этот моцион? Но, раз уж мы здесь, давайте кое-что проясним. Я признателен вам за то, что вы, вероятно, спасли мне жизнь – повторяю, вероятно, это невозможно доказать, но я вам не подчиняюсь, и, по здравом размышлении, я все-таки не дурак, невзирая на мой статус любителя. Однако сейчас это вы отвечаете на мои вопросы, а не наоборот.
– Вы закончили?
– Даже не начинал.
– Тогда, прежде чем начнете, позвольте затронуть поднятые вами специфические проблемы. Моцион понадобился для того, чтобы мы убрались оттуда. Полагаю, вы в курсе, что это – надежный дом.
– Конечно.
– И что любые разговоры во всех комнатах, включая туалет и ванную, записываются?
– Нет, я знал, что телефон…
– Спасибо, мистер Любитель.
– Мне, черт подери, скрывать нечего…
– Потише. Говорите в сторону воды, как я.
– Что? Почему?
– Электронный уловитель голоса. Деревья исказят звук, потому что здесь нет прямого визуального радиуса действия…
– Что?
– Лазеры усовершенствовали технологию…
– Что-что?
