– Они не всегда выполняются, – отозвался моссадовец. – Вы, должно быть…
– У нас нет имен, – оборвал его Иаков.
– Упрек принят, – кивнул офицер МОССАДа. – По правде говоря, мне известно лишь ваше, что, как я полагаю, вполне объяснимо.
– Забудьте его.
– Как мне следует называть вас?
– Запоминайте! Справа налево – Оранжевый, Серый, Черный и Красный.
– Для меня большая честь познакомиться с вами, – сказал моссадовец, переводя луч фонарика с лица одного бойца на другого. – А кто, позвольте узнать, вы?
– Синий, – бросил Иаков.
– Ах ну да. Разумеется, цвет флага…
– Ошибаетесь. Синий – цвет самой жаркой части пламени, и это все, что вам полагается знать.
– Синий может быть и цветом самого холодного льда, если угодно. Но это так, к слову, молодой человек! Мой автомобиль в нескольких сотнях метров к северу отсюда. Вам придется совершить небольшую прогулку на своих двоих после столь великолепного планирующего спуска.
– Я готов. – Серый шагнул вперед. – Терпеть не могу эти прыжки. Одному богу известно, как можно покалечиться, если понимаете, о чем я.
Автомобиль оказался «Лендровером» японского производства. Не слишком комфортабельный, изрядно потрепанный и заляпанный грязью… Как раз такой, какой не привлечет внимания на дорогах любой арабской страны, где превышение скорости для водителей понятие более чем абстрактное, а столкновения – обычное дело.
Через час с небольшим впереди, в нескольких километрах от города, был замечен сигнальный огонь.
– Похоже, предупреждают о чем-то, – сказал моссадовец Иакову, сидевшему рядом с водителем на переднем сиденье. – Это мне не нравится. На пути к Маскату не предполагалось никаких остановок. Неужели султан расставил патрули? Приготовьте оружие, молодые люди. Неизвестно, что нас ждет.
– А что нас может ожидать? – ощетинился Иаков, выхватывая пистолет из кобуры. – Мы действовали в обстановке строжайшей секретности. О наших действиях неизвестно ни одной живой душе. Моя собственная жена считает, что я на маневрах в пустыне Негев!
– В любой, даже самой засекреченной, системе не исключена утечка информации. Иногда неприятелю удается кое-что раскопать. Проинструктируйте своих друзей, Синий. Думаю, придется стрелять…
Иаков отдал приказ. Бойцы прильнули к окнам, держа оружие наготове. Однако тревога оказалась ложной.
– Это Бен-Ами! – Моссадовец нажал на тормоза, и машина, подпрыгнув пару раз на разбитой дороге, резко остановилась. – Откройте дверцу!
Небольшого роста худощавый тип в джинсах, в белой хлопчатобумажной рубашке навыпуск и готре залез внутрь, вынуждая Иакова потесниться.
– Поехали, – сказал он. – Только медленно. Здесь патрулей нет. Если и остановят, то минут через десять, не раньше. Фонарь есть?
Водитель наклонился, достал из-под сиденья фонарь, протянул ему. Включив его, Бен-Ами обвел взглядом сидящих на заднем сиденье.
– Отлично! – сказал он и кивнул, довольный осмотром. – Настоящие бродяги… Если нас остановят, переходите на арабский и несите всякий вздор про свои любовные похождения. Усвоили?
– Аминь! – произнесли Серый, Черный и Красный. Оранжевый ударился в рассуждения.
– Талмуд говорит, что ложь – это грех, – заявил он. – Дайте мне красотку, тогда еще посмотрю!
– Заткнись! – оборвал его Иаков, даже не улыбнувшись.
– Что заставило вас приехать сюда? – спросил офицер МОССАДа.
– Безрассудство! – ответил Бен-Ами. – Один из наших людей в Вашингтоне связался с нами спустя час, как вы покинули Хеврон. Его информация касается американца. Конгрессмена, ни больше ни меньше. Он здесь. Внедрился в ряды террористов, действует под прикрытием… Можете себе представить?
– Если это не деза, – произнес водитель, сжимая руль, – то все слухи о некомпетентности американских спецслужб, что мне доводилось слышать, истинная правда. Ведь если его схватят, разразится грандиозный скандал. Едва ли американцы пойдут на такой риск…
– Уже пошли. Он здесь.
– Где конкретно?
– Этой информацией мы пока не располагаем.
– А какое отношение к нему имеем мы? – спросил Иаков. – Какой-то придурок, пусть и американец. Кто он такой?
– Большая шишка, коллега, как ни жаль вас разочаровывать, – отозвался Бен-Ами. – И мы обязаны оказать ему необходимую помощь.
– С чего это? – Иаков покачал головой. – Хотелось бы знать почему.
– А потому, что Вашингтон, во-первых, понимает, какому риску он себя подвергает, во-вторых, отдает себе отчет о катастрофических последствиях этой акции в случае его провала. Поэтому и отгородился от него. Конгрессмен действует сам по себе. И если его заграбастают, к правительству он обратиться не сможет, поскольку его не признают, то есть не вправе признать. Он здесь в качестве частного лица.
– Не совсем, – сказал Иаков. – Если американцы не в состоянии помочь ему, почему это должны делать мы?
– Потому что ему никогда не позволили бы сюда приехать, не будь кто-то наверху уверен в том, что он способен на экстраординарные действия.
– Но все-таки почему этим должны заниматься мы? У нас своей работы хватает. Каким образом выбор пал на нас?
– Вероятно, мы можем сделать то, на что не способны другие.
– Но ведь это сулит большие неприятности! Я бы даже сказал, политическую катастрофу! – воскликнул водитель. – Вашингтон заваривает кашу, а расхлебывать ее оставляет нам. О чем думает проарабское лобби в Госдепе США? Вы только представьте! Он терпит поражение, мы оказываемся неспособными вытащить его, и вот, пожалуйста, во всем виноваты евреи. Еще одного Христа распяли, условно говоря.
– Позвольте! – прервал его Бен-Ами. – Вашингтон не сваливает это дело на нас, поскольку ни одной живой душе неизвестно, что мы в курсе. Мы не засветимся даже в том случае, если наши усилия увенчаются успехом. Мы всего-навсего предоставляем кое-какие услуги, когда в этом возникает необходимость.
– Вы так и не ответили мне! – Иаков начал терять терпение. – Почему именно мы?
– Объяснил как нельзя лучше. Только вы, молодой человек, не слушали меня, ваша голова, похоже, забита не тем. Я сказал, мы делаем то, что делаем, потому что способны кое-что сделать. Хотя гарантий не даем. Не забывайте о двухстах тридцати шести несчастных, которых держат в заложниках. Уж их-то страдания должны быть вам понятны, ибо наш народ страдал, как ни один другой! Среди заложников ваш отец, человек, представляющий для Израиля немалую ценность. Если у этого конгрессмена есть какой-либо шанс освободить заложников, мы просто обязаны сделать все от нас зависящее, чтобы помочь ему, независимо от того, увенчаются наши действия успехом или нет. Для начала мы должны найти его.
– Да кто он такой, в конце концов? – спросил водитель. – Американцы, они что, держат в тайне его имя и фамилию?
– Да нет, отчего же! Его фамилия Кендрик… – Автомобиль резко дернулся, Бен-Ами оборвал фразу на полуслове. Реакция моссадовца оказалась настолько бурной, что машина едва не развернулась поперек дороги.
– Эван Кендрик? – переспросил он.
Справившись с потрясением, он взял себя в руки. Машина пошла ровнее, однако у него в глазах по- прежнему плескалось изумление.
– Да, – сказал Бен-Ами.
– С ума сойти! «Группа Кендрика»…
– Что еще за группа? – Иаков бросил на моссадовца удивленный взгляд.
– Фирма, которую он в свое время открыл здесь.
