– Мне кажется, что я понял вас только теперь.
– А я надеюсь, что ваш Бог проявит сострадание к людям, подобным вам и мне, Эдвард. И в один прекрасный день вы, может быть, даже станете Госсекретарем Соединенных Штатов.
– Я не думаю, сэр.
– Может быть, я и сам так не думал, – согласился Хэвиленд, – но последние события обнадеживают меня. Ведь сейчас мы почти блестяще завершили нашу работу, уложив все куски разбитой мозаики на свои места. Благодаря таким людям, как вы, как я, как Джейсон Борн и Дэвид Вебб, мы остановили надвигавшийся Армагеддон и, может быть, даже отодвинули его немного назад. Что могло бы произойти, не окажись мы там, где предписывал нам долг?
Теперь они были вместе, и ей больше не приходилось прятать свои каштановые волосы, которые вновь разлетались в разные стороны, рассыпаясь по плечам. С момента перелета на Гавайи прошло почти двадцать четыре часа, и за это время они дважды провожали своих друзей. Первым улетел Конклин, который воспользовался первым же возможным рейсом до Лос-Анджелеса, чтобы как можно быстрее добраться до Вашингтона и, как он выразился, успеть застать на месте те головы, которые следовало бы снести.
Позже улетал Мо, долго приходивший в себя после всего произошедшего, и особенно после нескольких лишних доз спиртного, которые позволил себе принять вместе с Дэвидом.
– Ну, как ты себя чувствуешь, Мо? – спросила его Мари, кутаясь в халат от утренней прохлады.
Доктор, стоя на балконе отеля, продолжал осматривать бесконечные пляжи, тянувшиеся справа и слева от него.
– Сейчас мне значительно лучше, чем было несколько часов назад. Но ты все равно этого не поймешь, потому что ни разу за это время так и не потеряла рассудок.
– Почему ты уже в костюме, Мо? – спросил Дэвид, выходя из комнаты на балкон.
– Я уезжаю. У меня ведь остались пациенты в Вашингтоне, и я думаю, что им будет плохо, если я задержусь.
Наступила тишина, во время которой все трое смотрели друг на друга.
– Что мы должны сказать тебе, Мо? Как нам выразить то, что сейчас переполняет нас?
– Ничего не говорите, это будет самым правильным решением. Я сам скажу вам все, что надо. Мари перенесла сильный стресс, который был за пределами человеческой выносливости, но я думаю, что все будет хорошо.
– Я хочу выжить, Мо, – сказала Мари, глядя на своего мужа. – И я хочу, чтобы он вернулся ко мне.
– А теперь о тебе, Дэвид. Тебе пришлось пройти через эксперимент по травмированию психики, справиться с которым мог только ты. Сейчас ты постепенно становишься самим собой, и никем больше. Джейсон Борн ушел в прошлое. Он не должен вернуться назад. Входи в жизнь как Дэвид Вебб, постарайся сконцентрировать свои интересы на двух людях, на Дэвиде и Мари. Это единственное, что для тебя существует и должно всегда существовать. А если некоторые моменты прошлого вдруг вернутся, хотя я мало верю в это, позвони мне, и я на первом же самолете прилечу в Мэн. Я люблю вас обоих, с удовольствием посижу в вашей компании и снова попробую тушеное мясо, которое так восхитительно готовит Мари.
Заходящее солнце, похожее на гигантский оранжевый бриллиант, медленно опускалось с туманной границы горизонта в океан. Они медленно шли вдоль пляжа, взявшись за руки, так естественно для людей, только что нашедших друг друга.
– Что ты обычно делаешь, когда внутри тебя возникает нечто, что ты ненавидишь? – спросил Дэвид.
– Стараюсь спокойно принимать это, – ответила Мари. – У всех людей есть темная сторона, Дэвид. Нам бы хотелось избавиться от нее, но мы не можем это сделать. Возможно, что мы не смогли бы без этого жить. Твоя темная сторона – это легенда по имени Джейсон Борн, но это только легенда, не больше.
– Я ненавижу его.
– Но не забывай, что именно он вернул тебя ко мне. И только об этом и следует помнить.
