он возразил мне, и весьма недвусмысленно. Он сказал, что когда-то могло быть так, но очень недолго, потому что, цитирую: «Солдатики в Сайгоне сами управиться не смогли».
– Это вызов. А сказал он, почему они оказались такими слабосильными?
– Нет, и я его не спрашивал. Предполагалось, что я знаю ответ.
– Да, хорошо бы. Мне все меньше и меньше нравится картинка, разрастающаяся перед нами… А как всплыли эти сто миллионов?
– Я завел разговор о том, что «Медуза» могла бы приобрести ему виллу где-нибудь за пределами страны и вне достижимости спецслужб, если нам это покажется необходимым. Его это особенно не заинтересовало, и в заключение он сказал, что если захочет, то и сам может себе купить хоть две. После этого добавил, что в Цюрихе у него лежат сто миллионов баксов, о чем, насколько я понял, я тоже должен был знать.
– Вот так просто? Лишь сотня миллиончиков?
– Да. Он сказал мне, что, как правило, банк каждый месяц высылает ему телексы, в которых представлена вся бухгалтерия. Само собой разумеется, общая сумма постоянно растет.
– Большое, уродливое, а теперь еще и растущее, – подвел итог Конклин. – Есть что-нибудь еще? Не подумай, что я сгораю от любопытства, я и так напуган до смерти.
– Оставь немного места для двух последних страшилок… Армбрустер сказал, что наряду с проверкой депозитов он работает с компаниями, в которых они покупают контрольные пакеты акций.
– Что за компании? О чем он говорит?.. Невероятно.
– Если бы я начал расспрашивать дальше, то моя жена и дети были бы сейчас на поминках, но без гроба, ввиду отсутствия моего тела.
– А еще что ты узнал? Давай рассказывай!
– Наш милейший председатель Федеральной комиссии по торговле заявил, что пресловутые «Мы» должны избавиться от военных в своих рядах, поскольку через шесть месяцев это самое «Мы» сможет контролировать ситуацию в Европе… Какую ситуацию, Алекс? О чем он говорил? С чем мы связались?
На другом конце линии воцарилось молчание. Борн не прерывал его, он ждал. Дэвиду Веббу, отстраненному индивиду в дальнем уголке его сознания, испуганному и смущенному, хотелось кричать и задавать вопросы, но сейчас ему здесь не было места. Наконец Конклин ответил:
– Думаю, нам не осилить то, с чем мы связались. – Его голос в трубке звучал мягко и очень тихо, еле слышно. – Эта ниточка идет в верха. Одним нам здесь делать больше нечего.
– Черт тебя дери, здесь нет Дэвида, Алекс. – Голос Борна был почти спокоен, без признаков охватившей его ярости, смысла фразы было достаточно. – Никуда больше это дело не пойдет, по крайней мере пока я сам не скажу об этом, а я могу этого вообще не сказать. Ты понял меня, полевик. Я ничего никому не должен, в особенности заправилам этой страны. Они и так достаточно наигрались моей жизнью и жизнями моих близких, преследуя свои интересы. Я собираюсь использовать то, что узнаю, для одной и только одной цели. А именно: для того чтобы вычислить Шакала и устранить его, что позволит нам выбраться из глубин ада, в который были превращены наши жизни, и продолжить нормальное существование… Уверен, что единственный путь к этой цели – это тот, по которому сейчас двигаюсь я. Армбрустер крутой парень и умеет держаться, но все равно он напуган. Они все перепуганы, они в панике, это твои слова, и ты прав. Достаточно свести их и Шакала, и они бросятся ему на грудь. Он покажется им единственным приемлемым выходом из положения. В свою очередь, такие богатые и могущественные клиенты, как наши ребята из «Медузы», для Шакала все равно что мед для пчелы. В их лице он получает долгожданное признание международных воротил, а не привычных для него фанатиков справа и слева… Так что не стой у меня на пути, бога ради, не надо!
– Звучит как угроза, не так ли?
– Хватит, Алекс. Мне не нравится такой разговор.
– Но ты первый его начал. Возврат в Париж на тринадцать лет назад. Только теперь ты в итоге убиваешь меня, потому что я отказываюсь учитывать то, что они сделали с тобой и Мари, то, что они задолжали тебе.
– Речь идет о моей семье! И моей семьи нет здесь! – воскликнул Дэвид Вебб. Его голос дрожал, лоб был покрыт каплями пота, глаза наполнились слезами. – Они за тысячи миль отсюда, и они прячутся. И пока иначе нельзя, потому что я не могу позволить, чтобы им причинили вред. Их попросту могут убить, Алекс. Именно это сделает с ними Шакал, если найдет их. Сегодня они прячутся на островах, а где им скрываться через неделю? На сколько тысяч миль от дома? Куда им деваться? Куда нам деваться? Сейчас мы раскопали кое-что. Но этого крайне мало, чтобы остановить его. Этот гнусный психопат преследует меня, и чем больше мы узнаём про него, тем больше понимаем, что он желает только одного: убрать как можно больше людей. И в предполагаемом списке моя семья. Нет, полевик, не нужно взваливать на меня то, до чего мне и дела нет, мне и так должны слишком много. Я не хочу знать ни о чем, что никак не касается Мари и детей.
– Я понял тебя, – тихо ответил Конклин. – Хорошо, о Париже больше ни слова. Из вас двоих я выбираю Борна. Нужно работать. Каким будет твой следующий шаг? Где ты сейчас находишься, Джейсон?
– Где-то в шести-семи милях от дома генерала Свайна, – ответил Джейсон. Он глубоко дышал, пытаясь успокоить охватившее его волнение и вернуть хладнокровие. Но уже через несколько минут с ним снова все было в порядке. – Ты звонил ему?
– Два часа назад.
– Я по-прежнему Кобра?
– А что? Ведь это змея.
– Как раз так я и сказал Армбрустеру. По-моему, ему это не понравилось.
– Свайну тоже. Кроме того, в его словах я уловил нечто, объяснения чему я пока не нахожу.
– Что ты имеешь в виду?
– Не знаю, но мне кажется, что он лично – подотчетное лицо.
– Перед Пентагоном? Бартоном?
– Похоже на то, но я не уверен. Он еле ворочал языком и, судя по его высказываниям, представляет себя чем-то вроде зрителя, а не игрока. Пару раз он оскальзывался и отпускал фразы типа: «Мы должны подумать на эту тему» и «Мы обсудим это». Обсудим с кем? Наша приватная беседа закончилась обычным предупреждением хранить молчание. После этого наш подопечный генерал пролепетал что-то опять-таки с «Мы», на сей раз пытаясь торопливо и не очень удачно завуалировать это под свою персону в единственном числе. Я на это не купился.
– Согласен, – ответил Джейсон. – Сейчас я собираюсь переодеться. Одежда у меня в машине.
– Что?
Борн повернул голову и взглянул через плечо на здание бензоколонки. На углу здания он нашел то, что ему требовалось для процесса перевоплощения, – мужскую туалетную комнату.
– Ты говорил, что Свайн живет на ферме к западу от Манассаса…
– Поправочка, – перебил его Алекс. – Фермой это называет он. Его соседи и таксисты описывают его хижину как поместье площадью акров в двадцать восемь. Неплохо для профессионального солдата из семьи среднего достатка из Небраски, взявшего тридцать лет назад в жены парикмахершу с Гавайев. Десять лет назад он купил себе домик, получив приличное наследство от неизвестного благодетеля, от некоего неуловимого богатого дядюшки, которого я так и не смог вычислить. Это меня и насторожило. Свайн руководил отделом снабжения при Штабе. В Сайгоне он занимался поставками снаряжения для «Медузы»… Зачем же ты переодеваешься перед визитом к нему?
– Хочу провести экскурсию. Подъеду туда засветло, чтобы взглянуть на то, как все смотрится с дороги. А визит ему я нанесу под покровом темноты. Сделаю ему небольшой сюрприз.
– Возможно, в этом есть резон, но зачем тебе проводить экскурсию?
– Я люблю фермы. Они такие большие, и в них полно укромных уголков. Я теряюсь в догадках, зачем было профессиональному военному, знающему, что в любой момент он может быть переброшен на другой конец мира, обременять себя таким нетранспортабельным капиталовложением.
– Примерно то же самое интересует и меня. Только я смотрю на это с точки зрения «откуда?», а ты – «зачем?». Возможно, твоя позиция будет более интересной.
– Посмотрим.
– Будь осторожен. У него может быть сигнализация, охрана, собаки и еще что похуже.
– Я подготовился к этому, – ответил Борн. – Прежде чем покинуть Джорджтаун, я сделал кое-какие
