Мне дышится едва-едва, мне ангелы поют: 'Вставай!',
Но душу раю предавать боится бедный юрод.
Я пью – в раю, пою – в раю, стою у жизни на краю,
Отдав рассудок забытью, отдав сомненья вере;
О ангелы! – я вас убью, но душу грешную мою
Оставьте!.. Тишина. Уют. И день стучится в двери.
КАСЫДА ОТЧАЯНЬЯ
От пророков великих идей до пороков безликих людей.
Ни минута, ни день – мишура, дребедень, ныне, присно,
всегда и везде.
От огня машрафийских мечей до похлебки из тощих грачей.
Если спросят: 'Ты чей?', отвечай: 'Я ничей!'
и целуй суку-жизнь горячей!
Глас вопиющего в пустыне
Мне вышел боком:
Я стал державой, стал святыней,
Я стану богом,
В смятеньи сердце, разум стынет,
Душа убога…
Прощайте, милые:
я – белый воск былых свечей!
От ученых, поэтов, бойцов, до копченых под пиво рыбцов.
От героев-отцов до детей-подлецов – Божий промысел,
ты налицо!
Питьевая вода – это да! Труп в колодце нашли? Ерунда!
Если спросят: 'Куда?', отвечай: 'В никуда!';
это правда, и в этом беда.
Грядет предсказанный День Гнева,
Грядет День Страха:
Я стал землей, горами, небом,
Я стану прахом,
Сапфиром перстня, ломтем хлеба,
Купцом и пряхой…
Прощайте, милые:
И в Судный День мне нет суда!
Пусть мне олово в глотку вольют, пусть глаза отдадут воронью –
Как умею, встаю, как умею, пою; как умею,
над вами смеюсь.
От начала прошлись до конца. Что за краем? Спроси мертвеца.
Каторжанин и царь, блеск цепей и венца – все бессмыслица.
Похоть скопца.
Пороги рая, двери ада,
Пути к спасенью –
Ликуй в гробах, немая падаль,
Жди воскресенья!
Я – злая стужа снегопада,
Я – день весенний…
Прощайте, милые:
Иду искать удел певца!
