бросили машину и переправились через реку, так что все приступили к поиску к югу от реки.
Я кивнул.
– Так вот почему обошли это место вниманием. Какую часть озера исследовала полиция?
– Не знаю. Мне показалось, что у них трудно с людьми, и потому они не прочесали здесь дорогу. Я сказала Никонену, что сообщу ему, если на что-нибудь наткнусь.
Ильза вновь появилась в коридоре. Она несла аптечку первой помощи и бинты.
– Бьюсь об заклад, что Клода послали утопить автомобиль и раздобыть лодку.
Говоря это, я наблюдал за Ильзой.
Никакой реакции.
– После переправы пришлось бы идти пешком или, как вариант, угнать чью-то машину, – продолжал я.
– Но если у них есть хоть капелька здравого смысла, они не стали бы этого планировать, ведь тогда пришлось бы ехать по прямой до первого перекрестка – то есть до первого шанса скрыться, около восьмидесяти миль. Сцапали бы их задолго до этого.
Опять никакой реакции.
Я пожал плечами и покончил с виски. Это не помогло мне в полной мере набрать форму, нужную для участия в олимпийских играх, а если учесть, что не было ужина, завтрака, и вместо всего только доза хлоралгидрата, для этой цели потребовалось бы нечто большее, чем глоток виски.
Зато теперь я чувствовал готовность встретиться лицом к лицу со свежим воздухом.
Я оглядел комнату. Мне бы надлежало пробудить в себе желание обыскать прицеп, и будь я один, вероятно так бы и сделал, несмотря на риск встретиться с Клодом, если тот в это время вернется.
Но будь я один, так все еще и сидел бы на кровати с Ильзой и ее пистолетом напротив. И без виски.
– Я готов.
Прихватив бутылку виски, я кивнул Ильзе, которая бинтовала голову Кенига.
– Передайте Клоду заверения в моем искреннем почтении.
Она подняла на меня глаза, пылавшие ненавистью.
– После всего, что случилось, я точно думаю, что ты все-таки один из них.
Так или иначе, на этот раз меня ее слова не задели.
Когда мы вышли, Элис спросила:
– Хочешь вести машину?
– Нет. Залезай и заводи. У них в прицепе может оставаться оружие, и в любой момент кто-нибудь может заявиться.
Я оставался около машины, с оружием в руках, до тех пор, пока она не завела мотор и не развернулась к выезду с просеки. Затем вскочил внутрь.
Она включила скорость и спросила:
– Куда теперь?
– Мне бы хотелось выбраться на дорогу.
– Чертовски правильная мысль, дружище, но я явилась, чтобы разыскать тебя, ты помнишь? Прежде, чем тобой займется полиция, я хочу знать, где мой брат.
Я медленно кивнул. Похоже, за последние двадцать часов я как-то отключился от проблем семьи Хомеров. Глупо с моей стороны, конечно.
Потом спросил:
– Как полагает Никонен, куда я делся?
– Он считает, что ты полетел в Швейцарию или еще куда-то. По крайней мере, так он говорит. Твой самолет где-то поблизости?
Я взглянул на два пистолета, которые все еще держал в руках. Один, принадлежавший Ильзе, маленький 'Зауэр и Шон', женское оружие, оружие над эффективностью которого посмеиваются до тех пор, пока кому-то не случится направить его на вас. Другой был 'браунинг', но я не мог сказать, тот ли, что я забрал у Клода, или другой.
Определенно пистолеты этой осенью в Лапландии вошли в моду.
– Поверни налево в низине, – велел я. Это вело нас к 'Бобру', но что более важно, исключало возможность наткнуться на Клода, если тот возвращался из Ивайло.
Она заставила 'фольксваген' тащиться дальше в клубах пыли и гальки, скрежеща коробкой передач.
– Твой самолет здесь?
– Да.
– Далеко?
– Держи в ту сторону.
