– Кажется, я довольно основательно изгадил вам уик-энд.
Уитмор взглянул на меня и покачал головой.
– Не стоит расстраиваться, приятель. Если они вознамерились вытряхнуть нас, то я даже доволен, что это случилось сейчас, а не тогда, когда бы мы привезли сюда всю команду. И мне по-прежнему очень нравится, как вы воспользовались своим плечом во время удара. – Он вытащил пачку сигарет. – Итак, приятель, во сколько вам обойдется регламент четвертого уровня?
– Три тысячи фунтов. Восемь тысяч долларов. Нет – больше: у них здесь нет квалифицированных инженеров, которые смогли бы проверить мой самолет, так что мне придется привезти их сюда и оплатить их пребывание в течение примерно двух недель. – Потом я покачал головой. – Это несущественно. Они намерены держать здесь самолет ровно столько, сколько им захочется, и не имеет никакого значения, что я сделаю или чего не сделаю.
Нэд едва заметно кивнул.
Уитмор проворчал.
– Ну, похоже, вы попали в большие неприятности, приятель. Может быть, мы сможем придумать, как из этого выбраться. Я хотел бы чего-нибудь съесть: мы же можем днем еще немного поездить, чтобы осмотреться, правильно? Когда вылетает наш самолет?
– Около одиннадцати, – сказал Нэд.
Уитмор его игнорировал.
– А что вы собираетесь делать, приятель?
– Я, – сказал я твердо, – намерен немного выпить.
Он одобрительно кивнул.
– Оставайтесь где-нибудь неподалеку от отеля. Мы еще увидимся с вами перед отлетом. – Наконец он повернулся к Нэду. – Благодарю вас за все, полковник.
Нэд бесстрастно и без всякого выражения взглянул на него. Уитмор и Джи Би двинулись прочь.
Луис отошел от стола, по-прежнему лениво подбрасывая кости в руке; крупье поспешил за ним следом. Луис быстро и тихо что-то сказал ему по-испански, что остановило того, как удар по лицу.
После этого мы с Нэдом остались вдвоем.
Немного погодя он сказал:
– Ты хотел чего-нибудь выпить?
– Да. Отойди в сторону. Ты мне загораживаешь дорогу в бар.
Он остался на месте.
– Я не собираюсь извиняться перед тобой, Кейт. Откровенно говоря, я был бы рад увидеть, как тебя на несколько месяцев упрячут в тюрьму. Но я не ожидал, что он отберет у тебя самолет.
– Не плачь слишком сильно – пистолет заржавеет.
– Ты можешь не верить.
– Я даже не хочу терять времени, чтобы решить, верить тебе или нет. А теперь отойди в сторону.
– Я не ожидал, что он запретит тебе лететь, – упрямо повторил он.
Я просто пристально посмотрел на него. Но, возможно, в какой-то мере я ему действительно верил. Одно дело находиться в тюрьме: из тюрьмы можно выйти. А потерять самолет означало, что все небо выдернуто у меня из-под ног.
– Хорошо, – сказал я. – Итак, я тебе верю. Ну, а теперь ты отойдешь? ...
– Я куплю тебе первую бутылку. За то, что ты врезал Миранде. Мне уже давно хотелось самому это сделать.
– Так почему же не сделал?
– Я же полковник, ты помнишь. Его старший офицер. Я не привык быть старшим. Ты практически никому не можешь врезать.
Казалось, мы пойдем дальше вместе. А почему бы и нет? Пока я не намеревался практиковаться в глубоком погружении в бутылку виски у себя в номере, Нэд был пожалуй лучшим партнером, чем любой из тех, кого я мог встретить в баре.
Мы вошли в лифт. По дороге наверх он спросил:
– Твой самолет застрахован, верно?
Я взглянул на него.
– Ты хочешь сделать ставку на это? Конфискация подходит под понятие 'мятежи, забастовки и гражданские беспорядки', и в обычных условиях против этого не страхуются. В любом случае я еще должен доказать факт конфискации – и не вижу, как ты можешь мне в этом помочь. Мне просто запрещены полеты по соображениям безопасности, а страховая компания не станет за это платить. Она не сделает этого даже после того, как я поклянусь, что держал самолет в полном порядке.
Он нахмурился.
– Да, у тебя действительно крупные неприятности.
Мы вышли на верхнем этаже и пошли по обычному гостиничному коридору, пока не завернули за угол. Я уже собрался спросить, куда к черту мы идем, когда он остановился перед дверью, на которой не было номера, и начал поворачивать ключи в замках, которые были значительно серьезнее, чем те, что обычно
