непробиваемы. Если вдруг заклинание вырвется наружу, оно превратит всю планету и все, что на ней, в жидкость и смешает все наши души воедино.
Эддис поставил птичку на стол и сказал:
— Сынок, за сорок лет работы с магией я понял вот что: никогда — слышишь, никогда — не разработать систему, основанную на предположении, что любая другая система будет функционировать в это же самое время. Мы не можем гарантировать, что все наши щиты выдержат. Что, если бог, который разрушил наш щит во время казни и который повинен в смерти большинства Дознавателей и большей части твоих коллег, решит разрушить один из щитов, поставленных нами вокруг какого-нибудь отдаленного Уоррена?
— Это будет… — начал было молодой помощник, но затем остановился и задумался. — Но какой бог будет содействовать гибели душ своих потенциальных почитателей? Это просто бессмысленно.
— Вы готовитесь не к тому, что может сделать враг, а к тому, что можете сделать вы сами. Отнесите ваш пробный прибор обратно в Отдел Науки. Прежде чем я позволю вам показать его Совету и прежде чем разрешу демонстрацию, к нему нужно присоединить самоограничительное заклинание. Ограничения будут следующими: оно будет распространяться только на людей; никаких животных и растений. В прибор будет встроен ограничитель использования энергии — то есть каким бы количеством энергии ни располагал этот прибор, он будет использовать только определенное количество, чтобы работать — ну, например… тысячу лунсов, — за этим могут проследить местные Драконы. На тот случай, чтобы он вдруг ненароком не вышел из-под контроля. И каждый прибор будет иметь определенный радиус действия, не больше, чем радиус самого большого Уоррена в Империи. Таким образом, если на нас где-нибудь упадет щит, мы не потеряем целый город или даже намного больше за пределами внешнего края нашей цели. — Он поставил пред собой пальцы домиком, размышляя. — Нет, лучше… пусть у каждого прибора радиус действия будет не больше, чем диаметр Уоррена, на который он нацелен. Может уйти чуть больше времени на разработку индивидуальных заклинаний — но если у вас есть хороший мастер, работающий над окончательным вариантом этих птичек, он мог бы добавить к каждой магический реостат, позволяющий задать радиус, прежде чем мы их запустим.
Поглощенный своими мыслями, Эддис не увидел, какое выражение промелькнуло на лице его молодого помощника, когда тот записывал его требования к окончательному варианту магических птиц. А зря.
— Тогда это все, — наконец сказал он. — Мои требования крепко засели в твою память?
— Я ношу знак Мнемоманта, — холодно заметил помощник.
— Конечно, — согласился Эддис. — Мне следовало бы самому получить эту степень. На что я никогда не могу надеяться, так это на свою память. Я даже утром не могу выйти за дверь без хорошего напоминающего устройства на руке, которое своим чириканьем говорит мне, в каком направлении идти.
Помощник отвернулся, иначе Эддис наверняка бы обеспокоился выражением ярости на лице молодого человека, а тем более природой его мыслей.
Глава 24
Кирбин Рост, многообещающий молодой сотрудник Департамента Энергетики, не только носил знак Мнемоманта, но также был ушами нового Магистра Науки, Зайдер Рост. Зайдер была его любимой тетушкой. Кирбин сел напротив своей недавно поднявшейся к высотам власти родственницы — разрыв щита в день казни для некоторых закончился плачевно, но, конечно же, не для всех — и поставил магическую птичку на гладкую нефритовую поверхность.
— Магистр Энергетики остался доволен? — спросила старшая Рост.
— Магистр Энергетики — слабоумный болван. Или ты этого не знаешь?
— Мы встречались. — Зайдер медленно улыбнулась. — Значит… у него были проблемы. Не понравился цвет птичек, да? Наверное, подумал, что мы должны сделать их похожими на малиновок? Или на воронов?
— Все не так просто.
Кирбин аккуратно повторил, слово в слово, разговор с Магистром Эддисом Вудсингом — но, воспроизводя эту беседу, он позволил себе вольности с тоном. Он знал, что этого делать нельзя, но Магистр Энергетики держал себя высокомерно. Был груб. На него, невежественного и нудного, не произвела никакого впечатления великолепная работа, проделанная сотрудниками Департамента Науки. Поэтому Кирбин немного заострил разговор — добавил в чванливые ответы еще чуть-чуть высокомерия, в тупые — гнусавости и занудства. Будь на месте Зайдер Рост кто-то из Магистров, он наверняка поймал бы его на неточностях, но Зайдер, подобно большинству волшебников, не потрудилась получить трудный, но не престижный знак Мнемоманта. Прослушай оба этих разговора один за другим, она сочла бы их совершенно одинаковыми.
Так оно почти и было. Но Кирбин нарочно преподнес разговор в таком тоне, чтобы Зайдер стало понятно его отношение к тупому старикану из Департамента Энергетики.
Закончив свой рассказ, он вызвал Мнемона.
Воздух вокруг него засветился, и где-то высоко над головой Кирбина раздался голос Мнемона:
— Повествование правдиво. Рассказчика можно оставить в живых.
Значит, он не до конца смог придать своему рассказу тонкие эмоциональные оттенки. Когда-нибудь Кирбину это удастся, но не сегодня. Сегодня — не его день.
— Тысяча лунсов, — сказала его тетушка. — Этот болван хочет, чтобы каждый прибор работал всего на одной тысяче лунсов. А реостат должен регулировать круг поражения, когда у нас появятся отличные силовые щиты, способные удерживать поражающую силу там, куда она и должна быть направлена. Он прибавил еще полгода на разработку чертова реостата. К тому времени мы будем полностью уверены в том, что он не помешает действию других заклинаний прибора. Так оно и получается. Стоит кому-то увидеть на выставке, как там демонстрируют реостат или что-нибудь в этом роде, что способно контролировать заклинания, как каждый даже самый захудалый подмастерье норовит поставить реостаты, где только можно: хоть тебе в сортире, хоть на дверные замки. Как будто этот чертов прибор способен разом решить все проблемы!
— Так, значит, мы не будем делать реостаты?
— Конечно, будем, — улыбнулась любимому племяннику тетушка. — Кроме того, мы изготовим хороший дисплей, который предоставит пользователю возможность обозначить необходимый радиус действия. Кроме того, я не собираюсь ограничивать приборы всего тысячей лунсов энергии. Это же просто смешно. Чтобы превратить в жидкость небольших размеров Уоррен, потребуется целая неделя, если не больше. — Зайдер нахмурилась и принялась покрывать страницу блокнота с какими-то цифрами. — Почти месяц уйдет на то, чтобы превратить в жидкость Уоррен Эл Артиса. Неужели предполагается, что превращение питательных единиц в жидкое топливо займет целый месяц? Это просто… бесчеловечно. Мне все равно, что они знают или чувствуют. Я бы не смогла спать по ночам, если бы занималась чем-либо подобным.
Кирбин откинулся на спинку кресла и кивнул. Его тетушка еще не выжила из ума. Она разбиралась в энергетике, а также знала механизм действия заклинаний.
— А что делать с ограничителем энергетического уровня? Что мы скажем начальству?
— Ровным счетом ничего. Ты поставил меня в известность, я взяла это на заметку и приняла решение, основываясь на собственном опыте — что в данном случае, на мой взгляд, куда важнее всяких там голосований. Я немного поработаю над заклинанием и заложу в него ограничитель, чтобы придать действию более определенный характер. В каком-нибудь месте щит может не сработать, я же отнюдь не горю желанием навсегда превратиться в жидкость. Думаю, и ты тоже.
Кирбин согласно кивнул.
— Значит, по-твоему, все-таки существует опасность, что щит не выдержит?
Зайдер улыбнулась.
— Так что кое в чем старый дурень был прав; да и нашим людям следует вспоминать об этом почаще. Готовься не к тому, что может совершить враг, а к тому, что можем предпринять мы сами. Я уверена, что Водор Имриш к щитам прикасаться не станет. Хотя не стоит зарекаться. Так что готовься и к этому. Предусмотрительность нам ничего не стоит, подготовка обойдется в сущие пустяки, однако если мы не предпримем простейших мер предосторожности, то заплатим — хотя это и маловероятно — ценой
