с брюками, он снова поддержал ее.
Очень хотелось сдержать слезы. Однако, когда она пыталась остановиться, становилось только хуже. К тому времени, как она закончила одеваться, слезы лились ручьем.
Брейс помог собрать вещи.
– Как насчет этого? – спросил Брейс, посветив на пеньюар и таймер, все еще лежавший на дне гроба.
– Они... не... мои, – выпалила она между рыданиями.
– Ты уверена, что не хочешь их взять?
– Оставь их.
– Ладно, тогда идем.
И Брейс повел ее. Сначала из комнаты, затем вниз по лестнице и, наконец, из дома. Его машина стояла на лужайке рядом с ее машиной.
– Сможешь сама доехать до дома? – поинтересовался он, открывая перед ней дверцу.
Джейн шмыгнула носом и вытерла глаза.
– Я не пьяная, – заметила она.
– Но ты в ужасном состоянии.
– Какие мы догадливые.
– Я очень сожалею о случившемся.
– Все же не так, как я.
– Не будь так уверена, – возразил он.
– Ага. Верно. – Плюхнувшись на сиденье, Джейн попыталась закрыть дверь.
Брейс придержал ее.
– Я поеду за тобой к дому, – сказал он.
– Не стоит беспокоиться.
– Просто хочу убедиться, что ты доберешься туда нормально.
– Чудесно. Но не... не думай, что я собираюсь... впустить тебя. Я никогда... никогда, никогда, никогда... не хочу тебя больше видеть.
Он отпустил дверь, и Джейн со стуком захлопнула ее.
Глава 23
На следующее утро в полудреме Джейн перевернулась на бок. Простыня казалась прохладной и скользкой. Замечательно. Но матрац был необычайно жестким и давил в плечо и бедро. Она попробовала свернуться калачиком, но колени и пятки обо что-то ударились.
У-о!
Глаза вмиг распахнулись. Перевернувшись на спину, она увидела грязный ободранный потолок. Затем мотнула головой по сторонам.
Она лежала в гробу.
– О, – пробормотала она.
Упершись в днище, Джейн поднялась на локтях.
– О, Боже мой! – пробормотала она при виде своего пеньюара. Уму непостижимо, как можно было такое надеть, ведь он не плотнее москитной сетки. К тому же весь перекрутился, совершенно обнажив ее ниже пояса.
Сквозь прозрачную красную ткань Джейн наблюдала, как кожа приобретает густой оттенок алого цвета от одного воспоминания о том, что Брейс видел ее в таком наряде.
И образы прошлой ночи наводнили ее сознание.
Несмотря на утреннюю свежесть, она вскоре покрылась испариной. То, что Брейс нашел, вернее, поймал ее в гробу в этом, с позволения сказать, пеньюаре, было уже плохо. Но каких гадостей она ему наговорила! Как у нее язык повернулся сказать подобное? И так себя вести?
"Ничего подобного не случилось бы, – возразил внутренний голос, – если бы Брейс не вмешивался в мои дела. По сути, он сам виноват. Выследил меня, потом подкрался и подсматривал. Направил на меня свой чертов фонарь и любовался, грязный...
Что ж, это будет последнее, что он у меня увидел.
Оттолкнувшись от дна гроба, она подтянулась и села. Затем окинула взглядом комнату, чтобы убедиться в том, что все еще одна.
Никого не было.
Разве что, быть может, МИР подсматривает откуда-нибудь – тот был совершенно непредсказуем.
Обстановка вокруг была просто ужасная. При свете дня комната выглядела гораздо хуже.
– А кто не выглядит? – пробормотала она, оглядывая свой ужасный пеньюар и все то, что он обнажал:
царапины, синяки и те места, для прикрытия которых и предназначается обычно одежда.
«Совсем некстати, чтобы он видел меня в этом», – подумала она.
«Я же сама надела это».
«Забудь, – советовал внутренний голос. – Какое это теперь имеет значение. Все кончено».
Наклонившись вперед, она протянула руку и подняла таймер, стоявший между ног. Тот безмолвствовал, и его стрелка стояла на нуле.
– Неужели забыла завести? – изумилась Джейн.
Нет. Она прекрасно помнила фразу «Была не была», произнесенную, когда она поворачивала циферблат на отметку тридцать.
Просто не услышала звонка, вот и все. Ничего удивительного.
Ведь когда она повторно выставляла таймер, было уже больше четырех утра. Тринадцать минут пятого, если точнее; она помнила, что посмотрела тогда на часы.
Вернувшись в сопровождении Брейса домой, Джейн подождала, пока он уедет, погасила свет и выждала какое-то время на тот случай, если Брейс только притворился, что уезжает.
Вскоре дальнейшее ожидание показалось ей бессмысленным. Даже если Брейс и остался следить за ней, едва ли он отважился бы вновь поступить вопреки ее воле.
Так что она поспешно села в машину, вернулась к дому, поставила ее на прежнем месте и побежала наверх.
На сей раз никаких сомнений не было.
Она запрыгнула в гроб, разделась, накинула пеньюар, села на дно гроба и завела таймер на тридцать минут. Затем улеглась и закрыла глаза.
Заснула не сразу.
Вспомнилось, как подумала о том, что, кем бы она ни была, пусть даже бывшей подружкой Брейса, но только не слабачкой, пасующей перед трудностями.
И она помнила, что как раз перед тем, как уснуть, выкрикнула в тишину темного дома:
– Эй, МИР, я вернулась!
Опустив таймер вниз, Джейн посмотрела на часы.
Девять тридцать пять.
Прекрасно. Никаких проблем. Времени на то, чтобы доехать домой, принять душ и перекусить перед работой, предостаточно.
Джейн поднялась на ноги и, стоя на гладкой атласной обивке, со вздохом потянулась. Затем сняла пеньюар и аккуратно сложила его, чтобы унести домой – МИР определенно хотел, чтобы она оставила его себе.
Она понимала, что МИР мог наблюдать за ней, но решила, что теперь это не имеет никакого
