"Интересно, сломал ли он мне руку? – подумала она. – Какого черта я стала корчить из себя каскадера и нырять в окно?
Теперь мне, наверное, придется об этом пожалеть".
Ей показалось, что кисть ее руки уже больше никогда не согнется. Но все было не так страшно. Джейн непроизвольно выдохнула и задрожала от боли.
– А ты крута, милая, – прошептал водитель. – Конечно, ты не всегда поступаешь разумно, но ты очень храбрая. Это же просто кайф, – пробормотал он и захихикал.
Отпустив ей руку, он схватил ее за шею и сильно придавил лбом к сиденью.
– Да, – прошипел он. – Твой дорогуша здесь, с нами, рядом. В этом катафалке. Кроме его уха, конечно. Вся эта ван-гоговская фигня, которой он занимается, в нашем гробу.
«В нашем гробу? В том самом, которым она воспользовалась в старом доме на кладбище?»
– О да, конечно. Ты ведь сдержишь свое слово и придешь на чудесное рандеву, как мы договаривались? Правда ведь?
– Да, – выдавила из себя Джейн.
– А теперь получи удовольствие от поездки.
Продолжая держать ее голову одной рукой, он сделал резкий поворот. Ее ноги швырнуло в разные стороны. Казалось, она вот-вот вылетит из катафалка. Джейн вскрикнула от ужаса и от боли одновременно, когда крепкие пальцы еще сильнее впились в ее шею.
Когда разворот закончился, ноги снова ударились о дверцу машины. Они безвольно болтались, а катафалк медленно набирал скорость.
Кто-то ведь должен видеть, как этот чертов катафалк несется через город с половиной меня, торчащей из окна!"
Город был совсем небольшим, и Джейн поняла, когда он остался позади. На подушку сиденья перестал падать свет уличных фонарей, и кто-то как будто включил на полную громкость жужжание проносящихся жуков и пение птиц.
Несмотря на охвативший ее ужас и неудобное положение, она почувствовала сильный аромат сосновых деревьев. Влажный прохладный воздух трепал полы халата и обнаженное тело.
– Ну как тебе нравится поездка?
– Да пошел ты...
– Как невежливо, – весело заключил водитель.
Он затормозил и повернул направо. Покрышки неистово завизжали, и катафалк снова ринулся вперед. На этот раз уже не по асфальту, а по изрытой, посыпанной гравием дороге.
Оконная рама причиняла неимоверные страдания. Джейн безвольно болталась на ее острых краях. Голова была по-прежнему крепко прижата к подушке, а ноги болтались снаружи, то и дело ударяясь о дверь. Иногда в них попадали куски камней, выброшенные из-под передних колес. Кусты и молодая поросль, растущая вдоль дороги, больно хлестали ее.
– Доброй ночи, дорогая. Будь там, или тебе придется платить по счетам.
Наконец рука отпустила ее шею.
Глава 41
Джейн пришла в себя.
Голова раскалывалась от невыносимой боли, и ее слегка подташнивало.
Прямо над ней на фоне голубого неба висели зеленые ветви. Под ней земля была мягкой и немного пружинистой, но в некоторых местах что-то давило и кололо.
Ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы вспомнить о катафалке.
Уже в следующее мгновение после этих слов она страшно ударилась обо что-то затылком. Она плохо помнила, как вылетела из машины, как катилась по крутому склону.
Кажется, это было так давно.
Всего пару часов назад?
Посмотрев на небо и почувствовав свежесть воздуха, Джейн решила, что уже раннее утро. Может быть, часов семь.
Джейн подняла голову, приподнялась на локтях и застонала, когда боль снова нахлынула на нее.
Халат был по-прежнему на ней, но правый рукав был оторван и слетел с плеча, полы были широко раскрыты. Ноги пострадали больше всего: на них были многочисленные порезы и царапины, которые распухли и кровоточили. В волосах на лобке застряло несколько сосновых иголок. Живот, который пострадал меньше, чем ноги, был покрыт пятнами крови и грязи. Он был тоже расцарапан, поэтому она не сразу нашла следы ПОВИНУЙСЯ. Груди тоже были в грязи, но здесь, можно сказать, она легко отделалась – сверху вниз шла небольшая двухдюймовая царапина к правому соску. Крови почти не было.
Неужели все к этому идет? Похоже.
Затем она подумала об ухе Брейса.
А теперь МИР запер его в гробу.
"Я уже лежала в нем в одной сорочке. Тогда Брейс нашел меня и ужасно расстроился. Теперь он сам оказался в гробу. Без уха.
Она даже не хотела думать о таких вещах.
– Вот и не думай! – сказала она себе. – Лучше предприми что-нибудь.
Она села, часто заморгала глазами и невольно застонала, когда боль снова вспыхнула у нее в голове. Шея так болела, что Джейн казалось, что она не удержит голову. Нестерпимая боль пронзила все тело.
«Так, – подумала она. – К чему же я пришла? Стала абсолютной развалиной с тех пор, как МИР насел на меня. Сначала ударилась головой на гриве Безумного Коня, это было в первый раз... нет, это было не в первый раз. Сначала непроизвольно раскрылся нож... тогда, на библиотечной лестнице... и порезал сосок. Он уже тогда застал меня врасплох».
Пытаясь подняться, она невольно закрыла глаза. Ее слегка качнуло. В правом кармане халата лежало что-то тяжелое.
Джейн сунула в него руку и вытащила пистолет.
Порывшись в другом кармане, она нашла ключи от комнаты в мотеле.
«Должно быть, после того, как МИР вышвырнул меня из машины, он спустился ко мне...» – подумала она.
Облокотившись на стоящее поблизости дерево, Джейн легко вынула магазин пистолета. Патроны были на месте. В патроннике также торчал патрон. Пистолет был заряжен.
«Надо было выстрелить сразу, как только я нырнула в машину, – подумала она. – Просто взять и спустить курок».
От этих слов голова разболелась еще сильнее. Джейн положила пистолет в карман, запахнула полы халата и завязала его поясом. Оттолкнувшись от дерева, она сделала несколько неуверенных, заплетающихся шагов, а затем стала подниматься по склону. Оказавшись наверху, она увидела следы своего падения: глубокие борозды на земле, покрытые мертвыми сосновыми иголками, молодая поросль со сломанными ветками, белыми внутри, и влажные, вывернутые из земли разных форм камни.
Наверху она нашла узкую, изрытую тропу.
