вполне удовлетворилась бы худым миром, который лучше доброй ссоры. Она искренне верила: если бы они пришли к взаимопониманию, этого было бы вполне достаточно.
Но это уже случилось. Они спокойно разговаривали друг с другом, однако этого не было достаточно. Оказывается, ей было мало мира и взаимопонимания. Ей хотелось большего.
— С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя…
Гости Брендана хором запели традиционное поздравление, и Джесс послушно открывала и закрывала рот вместе с остальными. Но слов не было; язык присох к нёбу, а губы окаменели.
Теперь возврата нет. Понимание этого ударило ее как пощечина. Двух предшествующих лет как не бывало. Они ничего не изменили. Абсолютно ничего.
— Джесс…
— Ч-что?
Она заставила себя собраться с мыслями и подняла глаза на человека, стоявшего рядом.
Лоренцо. Она быстро закрыла глаза, спрятав свои чувства под опустившимися веками. Сердце безудержно заколотилось при мысли о том, что он может обо всем догадаться. Церемония разрезания пирога закончилась, но праздник продолжался. Вокруг гремела музыка.
— Потанцуешь со мной?
Откажись! — в испуге вопило все внутри. — Откажись, скажи «нет», сделай шаг назад, повернись и беги со всех ног! Делай что угодно, но только не показывай виду, что готова сдаться! Ты же совершенно беззащитна! Достаточно его видеть, слышать, ощущать запах… Твое тело реагирует на его малейшее прикосновение. Нельзя рисковать…
— Да. Хорошо.
О Боже! Что ты наделала? Джесс не знала, что ответить голосу инстинкта самосохранения. Она действовала, подчиняясь еще более глубинному и древнему инстинкту, и не была способна мыслить разумно.
Поэтому она позволила Лоренцо взять себя за руку и отвести в часть комнаты, освобожденную для танцев. Едва они начали танцевать, как музыка сменилась: ритмичный «бит» уступил место медленной, обольстительной мелодии, и Джесс не смогла сопротивляться, когда Лоренцо крепко прижал ее к своему теплому, сильному телу.
Она чувствовала себя в объятиях Скарабелли так, словно родилась в них. Как будто вернулась домой после долгого отсутствия. Вся остальная комната, шум и окружающие люди превратились в туманное пятно. Во всем мире остались только она и этот человек с сильными руками, сердцем, бьющимся под ее щекой, и мускулистой грудью, вздымавшейся и опадавшей в такт дыханию.
— Джесс, — еле слышно пробормотал Лоренцо, дыша ей в макушку.
— Не говори, — услышала Джесс собственный шепот. — Только обнимай меня…
Она млела от наслаждения и не имела представления, то ли этот танец длился бесконечно, то ли их было столько, что невозможно сосчитать. Было ясно только одно: когда музыка наконец умолкла и вещи вернулись на свое место, ее искусно переместили из большой гостиной, где собрались гости, в коридор, а потом…
— Где?.. — начала сбитая с толку Джесс.
Похлопав глазами, Джесс поняла, что они с Лоренцо стоят на площадке второго этажа, скрытые от посторонних взглядов.
Окружавший ее призрачный мир тут же исчез, испарился, как роса на солнце. Реальность вернулась так быстро и сокрушительно, что Джесс чуть не упала. Ее заколотила дрожь.
— Что мы здесь делаем? Я не могу…
— Джесс… — Лоренцо заставил ее замолчать, прижав к губам смуглые пальцы. — Я хочу побыть с тобой наедине.
— Ты!
Джесс резко отстранилась от этого легкого прикосновения; серые глаза уперлись в черные и увидели, что тяжелые веки опустились, скрывая от нее чувства Лоренцо.
— Ты хочешь! Ты хочешь! Всегда одно и то же! Желания других людей не имеют никакого значения! Потанцуй со мной… — Джесс повторила сказанные Скарабелли слова, передразнив его властную интонацию и отсутствие слова «пожалуйста», превратившее просьбу в приказ: — Я хочу побыть с тобой наедине!..
— У меня сложилось впечатление, что ты тоже хотела этого.
— Интересно, как ты пришел к этому выводу?
Гордая голова Лоренцо склонилась к ее уху, теплое дыхание ласкало кожу. Он чувственным шепотом повторил уже ее необдуманные слова:
— Не говори… Только обнимай меня.
Он сделал это так похоже, что пораженная Джесс вскинула голову.
Неужели она действительно была такой дурой? Неужели позволила чувствам одержать верх? Неужели в ее голосе действительно была умоляющая нотка, которую Лоренцо воспроизвел с такой беспощадной точностью? Неужели она забылась до такой степени, что выдала себя?
— Мне… мне нравилось танцевать! — выпалила она, отчаянно пытаясь замести следы. — Но это вовсе не значит, что я хотела чего-то большего!
— В самом деле? — Черная бровь лениво приподнялась, ставя под сомнение правдивость этого заявления. — Прости, что-то не верится…
— Можешь верить во все, что тебе хочется! — Джесс отпрянула, не обращая внимания на зловещую нотку, прозвучавшую в голосе Лоренцо. — Мне все равно. Но я прекрасно знаю, что не желаю иметь с тобой ничего общего. Честно говоря, сейчас я хочу только одного: поскорее уйти домой!
— Я отвезу тебя, — спокойно ответил Лоренцо.
— Нет!
Это в ее планы не входило. Джесс замотала головой так, что светлые волосы разлетелись в разные стороны.
— Я доберусь сама. Тут недалеко.
— Ты больше не живешь с отцом?
— Нет.
Жить с отцом означало бы жить с Кэти, а это было выше сил их обеих.
— Теперь у меня своя квартира. В десяти минутах отсюда. Я дойду пешком.
— Тогда я тебя провожу.
Джесс чуть не застонала. Прошлое научило ее: если Лоренцо что-то решил, он не отступится. Упрямый осел! Но сдаваться было нельзя. Если она согласится, Лоренцо решит, что правильно понял происходящее.
А разве это не так? — беспощадно спросил ее внутренний голос. Как она ни извивалась, но сорваться с крючка не удалось. Разве она уже не призналась себе, что действительно хотела большего?
Однако желание это одно, а самосохранение совсем другое. Можно было мечтать о Лоренцо, о том, как она выкажет ему свои чувства, но поступить так было бы равносильно самоубийству.
Какие бы чувства он ни испытывал к ней когда-то, сейчас они умерли. Может быть, за исключением страстного физического влечения, которое когда-то ощущали они оба и над которым время оказалось не властным. Она по слабости и глупости позволила Лоренцо понять это, и Лоренцо с характерным для него цинизмом решил воспользоваться своим преимуществом.
— Джесс, я никогда не позволял женщине возвращаться ночью одной. И не позволю сейчас. Бери пальто. Я пойду с тобой.
— А что, разве у меня есть выбор?
Пришлось смириться, иначе ей грозила сцена, которую гости мусолили бы как минимум несколько недель.
— Никакого, — подтвердил Лоренцо, голос которого напоминал рычание довольного тигра. — Я понимаю, мы только что познакомились, но должен настоять на том, чтобы ты уступила мне.
Только что познакомились. Что?.. Джесс понадобилось некоторое время, чтобы понять, о чем говорит Лоренцо.
Джесс, сегодня празднуется Великий Поворот Часовых Стрелок. Пока Джесс неохотно ходила за своим
