сердце.
– Адам, ну что ты молчишь, скажи ей!
Но Адам, казалось, твердо решил не мешать женщинам и дальше сражаться друг с другом. Он упорно хранил молчание, и по лицу его невозможно было определить, о чем он сейчас думает.
– Дело в ребенке? Это тебя удерживает? – В голосе блондинки прозвучала неуверенность, особенно неожиданная на фоне той безапелляционности, с которой она до сих пор вела разговор. – Если бы я знала, что ты так сильно хочешь ребенка, я бы подарила его тебе, и у тебя была бы дочь или…
– Дочь, но не та. – Адам нарушил молчание так неожиданно, что Оливия на мгновение остолбенела.
– Не та? Как не та?
Оливия, казалось, была обескуражена и недоверчиво качала головой.
– Что особенного в этом ребенке? – злобно спросила она. – Что ты нашел в нем?
– Ее мать.
Всего два слова, четкие и твердые, но они лишали любые иные аргументы всякого смысла, а для Дженис это были самые чудесные слова, которые она когда-либо слышала.
– Ее мать? – Оливия ошеломленно отпрянула, словно налетев с ходу на каменную стену. – Ее мать? Незаконнорожденная дочь вашей служанки?! – В восклицании этой злобной эгоистки сквозило неприкрытое презрение, но не чувствовалось силы, способной ранить. Окрыленная заявлением Адама, Дженис даже не ощутила себя оскорбленной. – Одному Богу известно, кто мог быть ее отцом!
– Может, и тебе что-нибудь о нем известно? – язвительно улыбаясь, поинтересовался Адам. – Дело в том, что я плевать хотел на то, кто ее отец. Будь он Джеком-Потрошителем или китайским императором, все это меркнет перед одной-единственной истиной: Дженис сама по себе единственная и неповторимая во всем мире. Неважно, кто ее родители, она совершенна и достойна любви сама по себе, и остальное меня не волнует.
12
Достойна любви?! Дженис почувствовала, как земля уплывает у нее из-под ног. Он в самом деле сказал «достойна любви»?
– Любая другая женщина могла стать матерью твоего ребенка!
Оливия еще трепыхалась, но ее запал уже явно сошел на нет. Удивленная такой переменой в поведении соперницы, Дженис торопливо взглянула на Адама и поняла, в чем дело.
Она увидела, что он отвернулся от бывшей невесты и смотрел только на нее, Дженис, при этом глаза его сияли и лицо совершенно переменилось: то, что он сейчас высказал словами, было написано на нем.
– Возможно, любая женщина и могла бы родить от меня ребенка, – медленно сказал он, по-прежнему не отводя взгляда от Дженис. – Любая женщина, с которой я когда-либо спал. Но только Дженис может быть моей женой в истинном смысле этого слова.
Он совершенно не обращал внимания на Оливию, словно забыв, что та по-прежнему находится у них в гостиной.
– Джен, ты сказала, что, если я встречу кого-то, без кого не смогу существовать, ты уйдешь с моего пути… Так?
В одно ужасающее мгновение надежда, робкой искрой вспыхнувшая в сердце Дженис, потухла, словно под порывом ветра, и вся она окаменела от отчаяния. Но Адам шагнул к ней и взял ее руки в свои, по- прежнему не сводя с нее глаз.
– Что ж, я встретил ту, которая все вокруг делает светлее и ярче самим фактом своего существования, наполняет жизнь смыслом, дает силы идти вперед. Так ты готова сдержать свое слово? Готова помочь мне, дать мне возможность остаться с нею навечно?
– Помочь… Но как?
Неужели он наконец-то скажет то, о чем она так долго молила судьбу? Неужели это возможно и мечта ее сбудется?
– Как я могу помочь тебе?
Если у Дженис и оставались какие-то сомнения, то нежная улыбка Адама, теплый свет его глаз рассеяли ее страхи окончательно. Впрочем, не только ей все стало ясно: оглушительно хлопнувшая дверь известила, что Оливия Андерс, осознав свое поражение, поспешно ретировалась с поля боя.
– Ну так что же мне сказать этой женщине? – спросила она тихо. – Что передать ей от тебя, Адам?
– Скажи ей, что я люблю ее всей душой, что я не могу жить без нее, что нуждаюсь в ней каждую минуту, и пусть она скажет мне, чувствует ли она что-то подобное по отношению ко мне, и еще…
– Да, чувствует! – прервала его Дженис, не сдержавшись. Душа ее пела. – Чувствует, еще как чувствует!.. Я так тебя люблю, Адам… И всегда любила!
– А я люблю тебя.
И вдруг до него дошел смысл сказанного ею.
– Всегда?
– Всегда! – робко улыбнулась в ответ Дженис.
– Ну и ну! Джен, родная моя, нам нужно о многом поговорить, мы, судя по всему, слишком долго не понимали друг друга, это какое-то недоразумение!..
– Кажется, да. Но до того, как начать разговор… – Она все еще не могла до конца поверить в происходящее, в голове не укладывалось то, что он сказал ей эти волшебные слова: «Я люблю тебя!» – Ты можешь кое-что для меня сделать?
– Все, что угодно. Что ты хочешь?
Но еще до того, как она успела ответить, он понял по ее глазам, что она мечтает о его поцелуе. Адам сжал ее в объятиях и стал целовать с таким страстным самозабвением, что Дженис чуть не задохнулась.
– Ты этого хотела? Я не ошибся? – спросил он чуть слышно. Она кивнула в ответ, чувствуя, как у нее кружится голова от восторга. – Это только аванс, пока мы не разобрались, что к чему.
Держа Дженис за руку, Адам провел ее к диванчику, помог поудобнее устроиться, после чего опустился рядом, вглядываясь в ее глаза.
– Так скажи мне, когда ты впервые поняла, что любишь меня? Ты сказала «всегда», но не значит же это, что ты…
Он осекся, когда Дженис кивнула в ответ.
– Я была по уши влюблена в тебя, Адам, с того момента, когда ты пришел мне на помощь после того, как я попала под мотоцикл. С тех пор моя любовь становилась лишь крепче. Я пыталась сказать тебе об этом, но ты лишь смеялся!
– В день твоего восемнадцатилетия? – тяжело вздохнул Адам. – Право, я и не представлял тогда, как мне реагировать на твои признания…
– Похоже на то! – нервно засмеялась Дженис, чувствуя, что лед наконец-то тронулся.
– Это была не вспышка эмоций, скорее наоборот. Я накричал на тебя, чтобы удержать тебя от рассуждений на тему, в которой ты ничего, на мой взгляд, не понимала, и, кажется, еще больнее ранил тебя. Потом, я и представить не мог, что ты говоришь всерьез. Я подумал, что это всего лишь действие впервые выпитого тобою вина…
– Возможно, и это оказало свое действие. Думаю, мое чувство к тебе было в тот момент подростковым увлечением, которому надо было созреть…
– Ты тогда так вспылила!
– Потому что не знала твоих истинных чувств и от страха прямо-таки цепенела.
– Тебе самой прекрасно удавалось прятать свои чувства в течение многих лет!
– Ты тоже не был образцом любви и чуткости, – запротестовала Дженис. – «Я готов жениться на тебе, потому что иначе буду чувствовать себя подлецом…» Так ты говорил?..
Поцелуй Адама прервал поток ее обвинений.
– Да, знаю, знаю, – прошептал он, оторвавшись наконец от ее губ. – Но я не видел другого пути удержать тебя. Я так желал тебя тогда и уже понимал, что не смогу жить без тебя. Твоя беременность была как дар небес… Что случилось?
