Маргарет пробормотала что-то, что можно было истолковать как неопределенное согласие, и Бертран с Эриком оба рассмеялись. Эрик вдруг снова стал серьезен.
– Но тогда где же мисс Хайс? – спросил он. – Та женщина из агентства сказала, что она приедет сегодня – Он посмотрел на Бертрана, тот кивнул в ответ. – На станции никого больше не было.
На мгновение воцарилась полная тишина. Где-то за тяжелыми коричневыми шторами, закрывавшими окна, послышался раскат грома – далеко-далеко, как будто из другого мира. Я почувствовала чудесный запах, поднимающийся от стола, где на белоснежной скатерти на равном расстоянии друг от друга стояли большие белые тарелки на серебряных подставках. Меня охватило чувство какого-то отчуждения от происходящего. Отчаянно хотелось уехать отсюда, но я была не в силах нарушить молчание и попросить, чтобы кто-нибудь отвез меня по назначению. Голос меня не слушался.
Наконец Маргарет предположила:
– Может быть, ее отговорили?
На это последовал взрыв протестующих выкриков, из которых выделялся голос старого джентльмена.
– Я не понимаю, Маргарет, ради всего святого, откуда ты это взяла? Мисс Хайс получит хорошую плату, удобное жилье... ее обязанности нельзя назвать обременительными. Ради чего ей давать себя отговаривать? – Он сделал паузу. – Или ты считаешь, что я могу дать ей чересчур сложную работу?
Вопрос не был риторическим. Он ждал ответа, и все тоже ждали, даже я. Хотя меня это и не касалось. Скоро, очень скоро я буду сидеть в машине и ехать прочь отсюда и скорее всего никогда больше не увижу никого из них. Но мое любопытство не было удовлетворено.
Маргарет казалась растерянной.
– Ах, дедушка, ты забываешь, что это очень уединенное место. Молодая девушка, особенно свободная и привлекательная, чувствовала бы себя здесь похороненной. Ей было бы просто нечем заняться здесь в свободное время...
– Нечем? – передразнил ее Бертран. – Это в обществе-то двух развеселых холостяков вроде нас с Эриком? Да никакая девушка не упустит такой возможности.
Эрик поморщился от этих слов, и хотя на лице его деда не так легко было прочесть его чувства, мне показалось, что он испытывает ту же неловкость. Другая женщина, та, которая показалась мне очень красивой, засмеялась и сказала:
– Вероятно, никто не представил ей работу в этом свете.
Я не переставала удивляться, почему, хотя никто из них никогда не видел мисс Хайс, Маргарет была так уверена, что она привлекательна, – если только это не входило в условия получения работы. И еще я удивлялась тому, зачем понадобилось Бертрану сделать так, чтобы мне стало известно, что он свободен.
Полная добродушная женщина заговорила впервые за все время.
– Я не понимаю, из-за чего все эти споры, – сказала она приятным голосом. Ее произношение, к моему удивлению, было не только нью-йоркским, но однозначно напоминало Бруклин. – Люди сплошь и рядом пропускают поезда. Она объявится завтра утром.
– Не сообщив дяде об изменении в своих планах, Элис? – ворчливо спросил лысоватый человек с ван- дейковской бородкой. – Это же выглядит совершенно... неприемлемо. – Он говорил без акцента, но с какой- то странной интонацией, происхождение которой я затруднялась определить. Испанец? Нет, больше похож на француза. Так оно и было. – Возможно, следует позвонить в агентство и отказаться от ее услуг.
Он повернулся к Бертрану, но прежде, чем он успел что-то сказать, мистер Мак-Ларен холодно заметил:
– Это уж я буду решать, Луи.
– Конечно ты, – подтвердила Эллис, – К тому же я готова поклясться, что в этот самый момент телеграмма лежит на почте. Вы же знаете, что Кларенс не передает их по телефону, если у него есть возможность послать своего сынишку, чтобы получить чаевые. Вероятно, он только ждет, когда кончится буря, чтобы прислать телеграмму сюда. А теперь, пожалуйста, скажите Гаррисону, что пора обедать.
– Элис, Элис, ты всегда такая чувствительная, – заметил мистер Мак-Ларен. – Вы, разумеется, присоединитесь к нам, мисс. Я боюсь, что во всей этой суете мы так и не спросили вашего имени.
– Пэймелл, Эмили Пэймелл. С вашей стороны очень любезно пригласить меня к столу. Но, честно говоря, я не могу остаться. Я же должна еще добраться до Калхаунов, а это неблизко. Кроме того, – прибавила я, стараясь не смотреть на блестящее серебро, на китайский фаянс, на хрустальные бокалы, наполненные вином, – кроме того, не можете же вы сажать за стол всякого, кто забредет сюда ночью. Я не хочу обременять вас.
Мои слова рассмешили Бертрана.
– Если бы вы только знали, как мало народу забредает в эти места по ночам.
Однако на мистера Мак-Ларена мои слова подействовали по-другому.
– Обременять нас! Мисс Пэймелл, мы так виноваты перед вами, что будем только очень рады, если вы с нами пообедаете. Это хоть как-то смягчит нашу вину.
– Это было простое недоразумение. Со всяким может случиться.
– Не забывайте, что, когда вы доберетесь до Калхаунов, будет уже слишком поздно, чтобы обедать. Вы же не захотите, чтобы ради вас одной собирали на стол? Я уверен, нет.
– Да им это и в голову не придет. – Слова Бертрана совпали с моими мыслями. Он подошел и подвел меня к пустому стулу рядом с его собственным. – Теперь садитесь, и мы наконец сможем поесть.
Он заставил меня сесть и налил мне вина. Я уже собралась приступить к еде, нехотя, но в то же время как следует проголодавшись, перед тем как отправиться по назначению.
Но Эрик все испортил.
