Из глубины

От земли до свода пещеры было добрых пятьдесят футов, а от одной до другой тускло освещенной стены — вдвое больше.

Как только я увидел это место, меня охватило ужасное предчувствие. Где-то в уголке моего больного мозга всплыло смутное воспоминание о том, что я уже видел эту пещеру. Здесь царила пугающая тишина.

Корзина плюхнулась на землю с режущим ухо хрустом, и хотя моим первым побуждением было остаться на месте, у тех, кто остался наверху, имелись другие представления о дальнейшем развитии событий. Одна из удерживавших корзину веревок ослабла и полетела вниз, закручиваясь на ходу. В то же самое время вторая веревка натянулась, перевернув корзину набок и вывалив меня. Прежде чем я успел встать на ноги, корзину быстро подняли наверх, и она исчезла в окруженном факелами отверстии в потолке. Я в одиночестве остался среди колышущихся теней пещеры.

Потом я заметил, что покрывало пол в этой ужасной пещере. Я сказал, что корзина захрустела, достигнув пола. Когда я наклонился, чтобы взглянуть на него поближе, то понял причину хруста. Пол оказался усыпан костями. Это был настоящий склеп. Не стоило и пытаться предположить толщину костяного слоя под моими ногами.

Подавляющее большинство костей очень походило на скелеты больших обезьян или шимпанзе, и я быстро соотнес их характеристики с пропорциями Тхуун'а. Неужели здесь их кладбище? Затем, заметив череп гораздо крупнее остальных и трясущимися руками подобрав его, я увидел, что этот череп некогда принадлежал человеку. Еще я обнаружил несколько крупных костей не вполне человеческой природы. Я счел их разрозненными останками давно умерших ящерообразных существ, подобных Бокругу. Значит, это место действительно служило усыпальницей — как для водяных ящериц-богов, так и для их слуг! Неожиданно более хрупкие останки под моими ногами треснули, заставив меня пошатнуться, и в отдалении я заметил то, от чего волосы мои встали дыбом. Это были черные резиновые ласты для подводного плавания. Я снова вспомнил об акваланге и спелеологах, которые сгинули в неведомых подземельях...

В тусклом мигающем свете факелов мне не удалось рассмотреть отдаленные уголки пещеры, и чтобы лучше освоиться с новым окружением, я, спотыкаясь, побрел в направлении отвесной стены, иногда по колено проваливаясь в костяное крошево. И с каждым шагом меня все больше и больше охватывало чувство, что я знаю это место. Когда я разглядел огромную вырубленную в скале статую с глазами из изумительных пещерных жемчужин, я с криком отпрянул, поняв наконец, где же я нахожусь. Я был внутри пещеры, которая привиделась мне в кошмаре после рассказа Бокруга о происхождении светлячков, ореолом окружавших головы всех жителей подземелья. В этой пещере пол был усыпан костями, у стены возвышалась статуя гигантской рептилии и... и...

Спотыкаясь, я побежал прочь от каменной статуи по хрустящим костям к противоположной стене. Я должен был узнать наверняка... Должен!

Я остановился как вкопанный, чувствуя, как стучат мои зубы. Вытянув вперед руки, я попытался защититься от зрелища чересчур чудовищного, чтобы в него поверить. Там, в дрожащих тенях, виднелась зияющая дыра, ведущая вниз, во тьму — и кости, лежавшие около этой дыры, были покрыты черной блестящей пленкой зловонной слизи, происхождение которой не вызывало сомнений!

Чувствуя, как леденящий ужас сжимает мое сердце, я понял, что я действительно знаю, откуда она взялась. Эта грязь, прилипшая к обломкам костей, была ничем иным, как следом Шоггота. В этой пещере держали в заключении ту самую его «другую форму», упомянутую Бокругом, чтобы она могла выполнять свою «необходимую функцию» — уничтожать тела умерших Тхуун'а, их богов, а изредка и чрезмерно любопытных странников, забредших сюда из верхнего мира! И, уж конечно, Тхуун'а время от времени приносили Шогготу живую жертву! Для них Шоггот был божеством смерти, творением их богов-рептилий!

С научной точки зрения Шоггот ничем не страшнее кремации...

Я в страхе не мог отвести глаз от чернеющей дыры. И тут на меня откуда-то сверху хлынул поток зеленоватой воды. Я в ужасе вздрогнул, потрясенный этим неожиданным потопом, закричал и попятился от дыры. На миг я съежился там, зарывшись в костях; затем, взглянув вверх, увидел, что по входной шахте спускается труба, из которой бьет поток зеленой жидкости. Усыпанный костями пол оказался чуть наклонен в сторону отверстия, и вода с ревом перекатывалась через кучи останков, бушующим потоком низвергаясь по своему ужасному руслу.

Потоп длился примерно десять минут. Я тем временем попытался взять себя в руки и выбраться на более сухое место. Вскоре поток превратился в тоненькую струйку, которая быстро иссякла. Трубу вытащили из шахты.

Вскорости после этого до меня опять донеслись странные хвалебные песни Тхуун'а. Эти песнопения сопровождали меня на протяжении всего кошмарного путешествия на руках у моих тюремщиков по подземному лабиринту, но после того, как меня спустили в пещеру, полную костей, они затихли и прекратились совсем. Новые песни звучали по-другому. Они отличались от тех, которые я «слышал» раньше. Я обнаружил, что впервые слушаю, а не чувствую эти странные колебания. Вместе с этой мыслью пришла и другая, та, что заставила меня похолодеть. Дело в том, что эти новые песни доносились из смрадной черной дыры!

Я попытался вспомнить хоть что-нибудь из того, что Бокруг рассказывал мне о Шогготе, попутно заметив, насколько резким стал гармоничный прежде ритм. Потом раздался новый звук, похожий на рев бешеного ветра, и через несколько секунд омерзительная дыра начала испускать самые зловонные газы, которые только можно вообразить.

Я представлял себе Шоггота, выбирающегося из недр земли — огромную кучу вязкой черной массы, выталкивающую перед собой собственную вонь; Шоггота, спешащего наверх в ответ на призывы. И тогда я вспомнил, что Бокруг говорил мне о шогготах. В далеком прошлом они обладали небывалой способностью к подражанию. Я понял, почему песни, доносящиеся снизу вместе с чудовищной вонью, звучат резко и негармонично! Там, внизу, последний из шогготов, как попугай, заучил загробные звуки песен своих хозяев, и сейчас он «пел» их сам себе, выбираясь наверх, чтобы исполнить свою «необходимую функцию»!

Подобная мысль лишила меня остатков присутствия духа. Я заметался по пещере в тщетной попытке отыскать спасительный выход или туннель. Но прежде чем я успел осознать тщетность своих попыток, пещера задрожала, точно бревенчатая хижина на пути несущейся лавины. Шоггот оказался у меня за спиной. Он кровожадно урчал в своей норе. Адские газы, извергавшиеся оттуда в жертвенную пещеру, становились все гуще, и каждую секунду я ожидал, что на выходе из этой смрадной преисподней вот-вот покажется само чудовище... что в конце концов и случилось!

Перепрыгнув через кучу костей, я повернулся спиной к отверстию, когда появился Шоггот. Я знал, что он здесь. Тошнотворные испарения прекратились, а еще через миг перестали дрожать стены и хрупкий пол. В пещере снова воцарилась тишина — дьявольская тишина. И тогда я медленно обернулся навстречу своей гибели...

Боже правый! Огромные, лишенные век глаза, дюжинами возникающие в стене из блестящей черной колышущейся грязи! Как только чудовище заметило меня, оно начало разевать рот — огромный слюнявый рот, из которого сочилась вонючая слизь, покрывая черные кости у входа в ужасную нору!

Человек и чудище сошлись лицом к лицу. Я почувствовал, что ужас вот-вот накроет меня с головой. Потом раздался чудовищный взрыв, разнесший пещеру и заваливший нору Шоггота. Этот взрыв швырнул меня ничком на усеивавшие пол кости.

Грохот этого неописуемого взрыва оглушил меня, разорвав барабанные перепонки. Похоже, где-то поблизости взорвали огромный заряд динамита. Гигантскую статую сбросило с постамента. Я изо всех сил цеплялся за обломки громадной каменной головы, за выпученные жемчужные глаза на бесстрастном лице. Потом факелы вверху погасли, сметенные огромным обломком. Чудо, что меня самого не расплющила лавина камней, низвергающихся с потолка.

Оглушенный, ослепленный и потрясенный, в чернильной тьме я попал в поток неожиданно хлынувшей откуда-то ледяной воды, которая подхватила меня и закружила среди черных костяных обломков.

Остальные мои воспоминания обрывочны и очень смутны. Они состоят в основном из полузабытых