— Да. Там ты узнаешь, что все это действительно существует, а не просто вереница совпадений. И, между прочим, когда я расспрашивал о твоем сне, это тоже не было совпадением.
— Я ни на минуту не сомневался в этом.
— С тех пор, как взорвалась бомба, во время моего долгого, хотя и бесплодного, несмотря на все затраченные усилия, выздоровления, я тоже видел сон. Это был всегда один и тот же сон: свет, сияющий в темноте. А когда я приближался к этому свету, я обнаруживал, что это зеркало.
— Зеркало?
— Самое настоящее, Ричард. Полированное стекло. И когда я заглядывал в него, там было не мое лицо, — я видел твое лицо! И ты, Ричард, не был слеп, потому что ты видел меня, и ты улыбался, — Шредер вдруг вздрогнул, — хотя и очень странной улыбкой...
Глава 5
Когда они вышли из здания библиотеки, Вилли Кених ждал их с письмом к Гансу Хольцеру.
— Отдай его Ричарду, Вилли, — сказал Шредер, — позже он попросит тебя прочитать это письмо. А сейчас мы собираемся поплавать. Погода очень теплая и вода прибавит нам аппетита.
Позже, когда они сидели на солнышке на краю бассейна, Шредер заговорил с Вики.
— Дорогая моя, тебе надо быть осторожнее. Я в первый раз вижу у тебя синяки! Представляю, как ты здорово обо что-то ударилась! Я думал, ты справилась с этой проблемой много лет назад.
— Незнакомая обстановка, — сразу ответила она. — И ударилась я не особо сильно. И это не моя вина. По-моему, не столько я налетаю на вещи, сколько вещи налетают на меня! — засмеялась она.
Гаррисон тоже тихо рассмеялся. Но только Шредер знал, над чем они смеются.
Подошло время ланча и прошло, и позже, после долгих прохладительных напитков в баре (безалкогольных напитков, как подметил Гарри-сон), он и Шредер отправились в шестое здание.
Здесь царила совсем другая атмосфера: библиотека пропахла бумагой и типографской краской, старыми словами из старых книг. Здесь же пахло совсем по-другому. Это было как вхождение в берлогу какого-то неизвестного зверя.
— Ну, — сказал Шредер, когда они вошли и за ними закрылись двери, — что твои экстрасенсорные способности говорят тебе о том месте, мой юный друг?
Экстрасенсорные способности, вот оно. В самом вопросе была подсказка.
— Лаборатория, — ответил Гаррисон, почти не думая. Он наклонил голову вперед, втянул воздух, прислушался к тишине. — Исследовательский центр. — Он почувствовал, что это произвело на Шредера впечатление. — А что исследовать? Ну, конечно, экстрасенсорные способности! Место, чтобы измерять неизвестное, зондировать непостижимое.
— Очень мудро, — сказал Шредер. — Как многое из того, что ты говоришь, противоречит твоей молодости. Я уверен, что ты жил раньше, Ричард Гаррисон.
— С чего начнем? — спросил Гаррисон. — И что будем делать?
— Измерять неизвестное, — сразу же ответил Шредер. — И начнем прямо сейчас.
— Вы хотите сказать, что я прав? Стопроцентно? Это лаборатория экстрасенсорики? — в голосе Гаррисона прозвучало удивление.
— Да, ты прав на все сто. Это комплекс машин, можно даже сказать, — одна большая машина, создающая идеальную среду для тестирования экстрасенсорных способностей.
— Вы хотите сказать, все здание.., одна большая...
— А! Я вижу вопрос, написанный на твоем лице, — произнес Шредер. — Ты спрашиваешь, возможно ли, что этот комплекс и есть та Машина из твоих снов? У меня тоже возник вопрос. Может ли быть такое, что я со временем приду к тебе посредством такой вот машины, как эта?
Он жестом руки обвел комнату, все здание.
— Вы поднимали сейчас руки?
— Да.
— Я знал, что “да”. Может быть, все-таки в этом что-то есть. Но нет, я больше ничего не знаю о Машине из моего сна.
— Знаешь, Гитлеру тоже снилась какая-то Машина, — сказал ему Шредер.
— Его военная Машина? Могущество Отечества? Десять миллионов солдат на марше? Да, я знаю об этом.
— Нет, машина другого рода. Какая-то экстрасенсорная машина. Приспособление открывать скрытые психические силы человека. Он даже начал строить одну такую.
— Вы видели ее? И там вам пришла мысль обо всем этом?
— Нет, та машина была совершенно другой. Все, что находится здесь, — это игрушки по сравнению с той. Машина Гитлера была задумана не для того, чтобы читать и измерять психику, а для того, чтобы изменять ее, поднимать выше всех известных уровней сознания и способностей.
Буквально, создавать суперлюдей! Я не занимался ею, но знал многих людей, кто был к этому причастен. Она называлась Берлинский Проект. Высший уровень секретности. И, что довольно странно, одним из главных членов этой команды был Ганс Хольцер.
— Человек, тренирующий собак-поводырей?
— Да. Его работа заключалась в определении деятельности сознания, или психики. Его квалификация, как ты понимаешь, не ограничивалась чисто психиатрией. Он родился в семье прекрасных медиков и был искусен во всех областях знаний и наук, имеющих дело с психикой. Его отец стоял у истоков неврологии. Мать была хирургом, а сам Хольцер был одним из первых, по настоящему эффективных невропсихиатров.
Гаррисон изложил свое мнение более сжато.
— Безупречное происхождение, — сказал он. Шредер фыркнул.
— В любом случае, необычное.
— И он тренирует собак-поводырей. Не закапывает ли он свой талант в землю?
— Понимаешь, он хороший человек, — сказал Шредер. — Но он находится в розыске. К концу войны союзники кое-что знали о Берлинском Проекте, но захотели узнать еще больше. Вернись он к старой работе, какой бы блестящей она ни была, с ним было бы покончено: рано или поздно его выследили бы через эту работу. И, конечно, его настоящее имя — не более Хольцер, чем, мое — Шредер. Что касается обучения собак-поводырей — это самое малое, на что он осмеливается, чтобы использовать данный ему талант.
— Не понимаю, — покачал головой Гаррисон.
— Да? Но ты знаешь, что у собак тоже есть сознание? Они высокоразумные существа. А сознанием можно.., управлять.
— Он “промывает мозги” собакам?
— Можно сказать и так. Но, насколько мне известно, его методы идут гораздо дальше и превосходят обычные системы обучения. Основными принципами при обучении животных являются страх наказания или поощрение. Но не у Хольцера. Как он делает это точно я не знаю, но его методы говорят сами за себя. Тебя никогда не интересовало, что стало с твоей старой одеждой и формой? Или зачем нам потребовались все те образцы.., ну, тебя? И фотографии, пленки с записью голоса? Теперь до тебя доходит, почему одна из собак Хольцера стоит так много? Она будет не просто собака, Ричард. Она будет чудо!
— Итак, он “промывает мозги” собакам при помощи машины, да? Такой же, которую Гитлер хотел использовать для производства суперлюдей, но меньшего масштаба. А он производит суперсобак.
— Нет! — мгновенно возразил Шредер. — Я этого не говорил. Возможно, Ганс и построил меньший комплекс приспособлений, но вряд ли в масштабе той машины, которую представлял себе фюрер. Даже если бы у него и были деньги, об этом все равно не было бы и речи. Насколько я знаю, во всем мире был один единственный человек, который знал технологию постройки такой машины, но он умер, когда Восточный Берлин кишел русскими. Ходили слухи, что он спасся, пока недавно израильтяне вроде бы не выследили его в Бразилии, но я думаю, он мертв. Его звали Отто Криппнер. Он был настоящим нацистом и, по-моему, сумасшедшим... Все-таки эти машины, — снова обводящий жест, — не того порядка. Они всего лишь, как ты сказал, машины для измерения неизвестного, для зондирования непостижимого.
Гаррисон слепо смотрел по направлению голоса Шредера, и недовольство медленно исчезало с его липа.
— Ладно, — сказал он, — я понял. Вы хотите протестировать меня, и я хочу, чтобы меня
