останется на посту в Харкли-хаусе до восьми утра. Затем до двух часов дня дежурить будет Гувер, а его, в свою очередь, сменит Тревор Джордан. На этом график дежурств обрывался, и Кларк подумал, случайно ли это...
Вполне возможно, именно это и предчувствовал Гувер: звон и грохот, как он выразился. Вот только начнется все раньше, чем он предполагал.
Склонив голову набок, Лейрд наблюдал за изучавшим график Кларком.
— В чем дело, старина? У тебя все еще расстроен желудок? Можешь не беспокоиться по поводу дежурства. Гай освободил тебя от этой работы.
— Он не хочет, чтобы ты перепачкал там все кусты! — с усмешкой, взглянув на Кларка, добавил Гувер.
Кларк рассмеялся, но лицо его при этом хранило озадаченное выражение.
— Я уже вполне здоров, правда. И умираю от голода! Кен, если хочешь, можешь отправляться спать. Я заступлю на ближайшее дежурство, и, таким образом, наш график вновь войдет в обычную колею.
— Да ты просто герой! — тихо присвистнул Лейрд. — Великолепно! Шесть часов, проведенных в постели, меня вполне устроят. — Он встал и потянулся. — Ты есть хочешь? Там на столе под тарелкой лежат сэндвичи. Они немного подсохли, но все еще вполне съедобны.
Все время поглядывая на часы, Кларк принялся жевать сэндвич. Было пятнадцать минут второго.
— Я сейчас быстро приму душ и сразу же поеду, — сказал он. — Когда Робертc проснется, скажите ему, что я приступил к своим обязанностям. Договорились?
Гувер встал со своего места, подошел к Кларку и пристально посмотрел ему в глаза.
— Дарси, у тебя что-то на уме?
— Нет, — покачал головой Кларк, но тут же передумал. — Да... Но я не знаю, что именно. Просто мне очень хочется поехать в Харкли-хаус, вот и все. Выполнить свою часть работы.
Через двадцать пять минут он уже был в пути...
Чуть раньше двух часов ночи Кларк припарковал машину на обочине за крутым поворотом дороги, примерно в четверти мили от Харкли-хауса, и остальную часть пути прошел пешком. Туман почти рассеялся, и ночь обещала быть чудесной. Дорогу ему освещали звезды, а вокруг кустов мерцало фосфоресцирующее сияние, на фоне которого их очертания казались особенно четкими.
Как ни странно, но даже после ужасного столкновения с собакой Бодеску Кларк не испытывал страха. Ему казалось, что это, по всей вероятности, связано с тем фактом, что у него с собой заряженный пистолет, а в багажнике машины лежит маленький, но весьма смертоносный металлический арбалет. Обнаружив, что Питера Кина на месте нет, он вернулся и подогнал свою машину поближе к тому месту, где его должен был ждать Кин.
По пути он не встретил ни единой души, но слышал, что где-то в поле лаяла собака, а откуда-то издалека ей вторила другая. Несколько тусклых огоньков слабо мерцали в горах, а когда он подошел поближе к поместью и увидел ворота Харкли-хауса, часы на церкви начали отбивать время.
— Уже два часа, и все в порядке, — пытался убедить себя Кларк, но чувствовал, что это не так. Знакомого красного «Капри» Кина нигде не было видно, как не было ни малейшего следа самого Кина.
Кларк почесал голову и стал внимательно осматривать траву в том месте, где должна была стоять машина Питера. На мокрой траве он заметил сломанную ветку и... нет, это не сломанная ветка. Кларк сделал шаг вперед, наклонился и зажал во внезапно задрожавших пальцах расщепленную стрелу от арбалета. Что-то здесь произошло... что-то очень, очень страшное!
Он поднял глаза и посмотрел в сторону Харкли-хауса, возвышавшегося в ночи словно некое приземистое живое существо. Глаза этого существа были сейчас закрыты, но что таится за опущенными шторами, за темными окнами?
Все чувства Кларка были напряжены и функционировали с максимальной отдачей: он слышал шорох мышей в траве, пытался проникнуть взглядом сквозь черноту ночи, явственно, почти что физически ощущал затаившееся в ночном воздухе зло и... какой-то запах. Да, именно запах, весьма неприятный, смердящий, — отвратительную вонь скотобойни.
Кларк достал маленький, тонкий, как карандаш, карманный фонарик и осветил траву — она была красной, мокрой и липкой. На отворотах его брюк темнели кровавые пятна. Кто-то (Боже, только не Питер Кин!) пролил на этом месте очень много крови. Ноги у Кларка задрожали, и он был близок к обмороку, однако усилием воли заставил себя пойти по кровавому следу, ведущему за живую изгородь, в сторону от дороги. Картина, представившаяся его глазам по ту сторону изгороди, была поистине ужасной. Господи, неужели в одном человеке может быть столько крови?
Кларк и рад был потерять сознание, но это полностью вывело бы его из строя. А он сейчас не мог позволить себе такую роскошь. Но... вся трава была покрыта сгустками крови, обрывками кожи, кусками... мяса! Человеческой плоти! Вдруг тонкий луч фонарика выхватил еще что-то... Что это?.. Боже! Человеческая почка!
Кларк побежал, точнее — помчался, полетел, поплыл, продираясь сквозь кусты, словно в каком-то кошмарном сне, добрался до своей машины и как безумный понесся в Пэйнтон, где буквально ворвался в помещение, занимаемое отделом. Он был в шоке, совершенно не помнил, как доехал, но картина, увиденная им в Харкли-хаусе, ясно стояла перед его глазами. Он рухнул в кресло и, задыхающийся, дрожащий с головы до ног, забился в него как можно глубже. Казалось, весь его организм бился в конвульсиях — губы, лицо, руки и ноги, даже мозг.
Когда Кларк влетел в комнату, Гай Робертc едва очнулся от сна. Увидев его брюки, белое, как мел, лицо, он мгновенно пришел в себя. Рывком поставив Кларка на ноги, он отвесил ему две звонкие пощечины, от которых кровь прилила к лицу Дарси, а глаза его, прежде пустые, приняли осмысленное выражение. Кларк выпрямился, уставился на Робертса, а потом, сжав зубы, как сумасшедший с ревом бросился на него.
Тревор Джордан и Саймон Гувер схватили его, оттащили от Робертса и продолжали крепко держать, пока он не обмяк в их руках. Только тогда он, всхлипывая, смог рассказать им обо всем, что видел. Только об одном он не упомянул — о том, почему случившееся произвело на него столь невероятно сильное впечатление. Впрочем, это было и без того очевидно.
— Все ясно, — сказал Робертc остальным, гладя Кларка по голове и укачивая его, как малого ребенка, — вам ведь известно, в чем именно состоит талант Дарси? Вот именно: он его охраняет. Он может пройти по минному полю и при этом остаться невредимым! Так вот: Дарси винит себя в том, что случилось. Сегодня вечером он из-за расстройства желудка не смог пойти на дежурство. Но все дело в том, что причиной его болезни была вовсе не плохая пища — это сработал его талант! Да, сейчас на том месте растерзанным лежал бы не Питер Кин, а он, Дарси Кларк!..
Вторник, шесть часов утра.
Алек Кайл проснулся оттого, что Карл Квинт грубо тряс его за плечо. Рядом с Квинтом стоял Кракович, и глаза у обоих были воспаленными и пустыми после утомительного путешествия, не позволившего им выспаться. Они провели ночь в «Дунари», куда приехали около часа ночи, и смогли поспать не более четырех часов. Краковича разбудил кто-то из ночного персонала и попросил ответить на телефонный звонок из Англии вместо его британских гостей. Квинт, благодаря своему дару чувствовавший, что должно что-то произойти, уже не спал.
— Я прошу вас пройти в мою комнату. Они переключили телефонный вызов на мой номер, — объяснил Кракович еще не проснувшемуся Кайлу. — Это некий Робертc, он хочет с вами поговорить. Утверждает, что это очень важно.
Кайл встряхнулся и взглянул на Квинта.
— Что-то изменилось, — сказал Квинт. — Я предчувствовал это в течение последних двух часов. Я не спал и вертелся с боку на бок, но из-за усталости не смог определить ничего конкретного.
Все трое, как были в пижамах, поспешили в комнату Краковича.
— А как ваши люди узнали, где вы? — на ходу спросил Кракович у Кайла. — Ведь это они, я не ошибаюсь? Мы не собирались здесь останавливаться сегодня.
— А разве вы забыли, Феликс, что мы с вами занимаемся одним и тем же делом? — по обыкновению вопросительно приподняв бровь, ответил ему Квинт.
— Искатель? Очень точная работа! — восхищенно воскликнул Кракович.
Квинт не стал ему ничего объяснять. Кен Лейрд был, конечно, неплохим специалистом, но не настолько.
