— Ну-ка, быстренько отсюда. Если узнаете что-то — дадите мне знать. А пока здесь будут работать мои следователи.
Савинков, стоявший в углу, старался сжаться так, чтобы остаться незамеченным.
— Слушай, — обратился к нему майор, — прямо рядом по коридору живут еще трое сотрудников КГБ и тухнут в своих постелях, наплевав на то, что здесь произошло двойное убийство. Иди и разбуди этих поганцев. Подними их всех! Скажи, что они немедленно должны явиться сюда.
Савинков вышел.
Майор вытолкал экстрасенсов в коридор и закрыл дверь комнаты Роборова. В этот момент появился Виктор Лучов, полупроснувшийся, ничего не понимающий.
— Не нужно заходить туда, — предупредил его майор, покачивая головой. Лучов, взглянув в лицо офицеру КГБ, понял, что заходить туда действительно не нужно.
— Но что случилось?
— Убийство. Во всяком случае, мне так кажется.
— Но вы не уверены в этом? — Лучов приоткрыл рот.
— Я знаю, что два человека погибли, и если они погибли от руки человека, значит, это убийство. Вот теперь Лучов проснулся окончательно.
— Неужели все настолько плохо? А вы звонили в наш...
— Да, — оборвал его майор. — “Да” — на оба ваших вопроса.
— Но...
— Никаких “но”, — опять прервал его майор. — Если это все-таки что-то из-за Врат, значит, оно невидимо.
В этот момент появились Литве и Агурский. Глаза майора остановились на маленьком ученом. Хотя... вряд ли Агурского теперь можно было назвать маленьким. Да, он сгорбился, но вот если бы он выпрямился...
Агурский был в нижнем белье и наброшенном поверх него халате. А на носу у него были темные очки.
— Что-нибудь со зрением? — майор нахмурился.
— Как? — украдкой Агурский бросил взгляд на майора сквозь затемненные линзы. — Ах да. Это иногда бывает. Светобоязнь. Это из-за того, что здесь нет естественного света. Из-за искусственного освещения.
Майор покивал головой. Забот у него было выше головы, и заниматься причудами Агурского у него не было времени.
— Вот там, — кивнул он в сторону двери в комнату Роборова, — лежат два мертвых человека.
Агурского, казалось, это мало взволновало. Он открыл дверь и уже был готов войти в нее. Майор, положив ему руку на плечо, ощутил его внутреннее напряжение. Странно, что это напряжение никак не проявлялось внешне.
— Я хочу, чтобы вы сказали мне, что могло убить их. Во всяком случае, чтобы вы высказали свои соображения по этому поводу. Густав, войди вместе с ним.
Пока те находились в комнате, майор рассказал Лучову все, что ему удалось выяснить. Было бы невозможно работать, если бы директор начал бегать и самостоятельно вынюхивать. Лучше было с самого начала ввести его в курс дела. К тому времени как он закончил, из комнаты вышли Литве и Агурский. Литве был по-прежнему страшно бледен, а Агурский вел себя как ни в чем не бывало.
— Есть какие-нибудь соображения? — спросил его майор.
Тот покачал головой, отводя взгляд в сторону.
— Что-то ужасно сильное. Невероятно сильное. Конечно, зверь.
— Зверь? — пробормотал Лучов. Агурский взглянул на него.
— Образно говоря — да. Какой-то человек-зверь. Убийца. Но, как я сказал, это очень крупный и очень сильный человек.
Майор спросил:
— А следы зубов на черепе Роборова?
— Нет, — отрицательно покачал головой Агурский. — Череп его был размозжен каким-то молотом или чем-то очень на это похожим. Да, чем-то похожим на молоток с узким бойком. Но удары нанесены с огромной силой.
Припомнив бред, который нес Савинков, майор сердито бросил:
— Но у меня есть экстрасенс, Павел Савинков, который утверждает, будто бы он “видел” убийцу. И он говорит, что это было нечто кошмарное.
Агурский, который начал было отворачиваться, вновь медленно повернулся к майору.
— Вы говорите, что он видел, как это произошло?
— Да, мысленно.
— Ага! — понимающе покивал Агурский. Потом он улыбнулся и пожал плечами, как бы извиняясь. — Знаете, майор, моя наука имеет дело только с физическими доказательствами. Метафизика — это не моя епархия. Я вам еще буду нужен? А то, знаете ли, у меня так много дел, что я...
— — Пока только одно, — сказал майор. — Будьте добры, скажите, пожалуйста, а что вы сделали с трупом мертвого существа из контейнера?
— Что я сделал? Я сфотографировал его, исследовал, произведя вскрытие, и, наконец, уничтожил его — сжег.
— Сжег?
Агурский опять пожал плечами.
— Конечно. В конце концов, оно было из-за Врат. Получить какие-то данные было уже невозможно, а... когда имеешь дело с такими вещами, лучше не рисковать. Вы согласны со мной?
Лучов положил ему руку на плечо.
— Конечно, Василий, все правильно. Большое тебе спасибо.
— Если вы нам понадобитесь, — крикнул вслед ему майор, — я вас извещу. Будем надеяться, что этого не произойдет. — Лучову же он сказал:
— Господи, в его присутствии у меня мурашки по коже бегают.
— У меня мурашки по коже бегают, где бы я здесь ни находился, — пробормотал Лучов.
Не успел уйти Агурский, как появился Савинков с оперативниками КГБ. Все они проходили курс криминалистики, и поскольку дело выглядело как обычное убийство...
Майор окинул их недовольным взглядом. Они выглядели потрепанными, небритыми. Он кратко проинструктировал их, сообщив о случившемся. Они прошли в комнату Роборова. За это время куда-то исчез Савинков, видимо, решив улизнуть, пока майор не поручил ему еще какую-нибудь работу.
Однако, когда майор с Лучовым возвращались на верхний уровень, вновь показался телепат. Он спотыкался, рыдал, был совершенно не в себе.
— Майор... помогите! Я... О Господи! Майор налетел на него, вскричав:
— Что еще, Павел?
— Лео! — прошептал тот.
— Лео Гренцель? Пеленгатор? Что такое с Лео?
— Я все думал, почему он не уловил присутствия кого-то постороннего, — бормотал Савинков, — поэтому пошел к нему. Дверь была... Она стоит распахнутая настежь. Я вошел туда и... и...
Майор и Лучов переглянулись. Теперь у обоих было одинаковое выражение лица: потрясение, недоверие, ужас! Савинков, безусловно, рассуждал правильно: Гренцель, если бы он был жив и здоров, давным-давно появился бы на месте происшествия.
Оставив Савинкова, прислонившегося к стене и рыдающего, майор и Лучов побежали по коридору. Майор крикнул, оглянувшись:
— Только не поднимай тревогу, Павел! Если еще раз включатся сирены, весь Проект разбежится!
В комнате Гренцеля разыгралась та же история. Шея у него была сломана и выглядела так, будто кто-то прокусил ее прямо до спинного мозга. У мертвого черты лица, казалось, стали еще более острыми, а огромные выпученные глаза приобрели еще более глубокий серый оттенок.
"Что же видели глаза этого экстрасенса, когда он умирал?” — задумался майор. Потом он заставил
