убийством.
— Нельзя? — Джаз вновь бросился на кровать. — Ну конечно, если вам угодно, вы можете называть это экспериментом, но я называю это убийством. Боже! Вы ведь сами видели, что проникает из этой сферы или Врат, или как вы там еще это называете! Каковы шансы на выживание у человека, который попадет в мир, где живут такие существа?
— Очень небольшие, — ответил майор, — но отличающиеся от нуля.
Джаз оценил последнюю фразу, попытался представить себе, как все это будет выглядеть, постарался привести в порядок свои мысли.
— Одинокий человек в таком месте, — наконец заметил он. — И я даже не знаю, что значит “такое место”. Майор кивнул головой.
— Это несколько отрезвляет, правда? Но... не обязательно “одинокий”.
Джаз уставился на него.
— Кто-нибудь отправится вместе со мной?
— К сожалению, нет, — улыбнулся майор. — Но я могу вас обрадовать: трое уже отправились туда. Джаз покачал головой.
— Я вас не понимаю, — признался он.
— Первым был человек из местных, вор и убийца, осужденный за свои преступления. Ему дали выбор: расстрел или Врата. Я бы не назвал этот выбор богатым. Мы должным образом экипировали его, так же, как экипируем и вас. У него была радиостанция, но он ни разу ею не воспользовался или воспользовался... но Врата могут представлять собой барьер для радиоволн. Все же попробовать стоило: это было бы чем-то новеньким — принять радиопередачи из мира иного, верно? Кроме того, у него были с собой пищевые концентраты, оружие, компас и — что самое важное — огромная воля к жизни. Все его снаряжение было высшего качества и в достаточном количестве. У вас его будет не меньше, а может быть, даже и больше. Вопрос лишь в том, сколько вы сможете или захотите нести. Так или иначе, через две недели мы списали его со счетов. Если оттуда есть обратный путь, то он не нашел его. А может быть, кто-нибудь нашел этого человека раньше, чем он нашел этот путь. Я говорю, что мы списали его со счетов, но, естественно, он вполне может быть жив там, на другой стороне. В конце концов, мы понятия не имеем, как там обстоят дела.
Потом мы попробовали послать экстрасенса — ну да! Нашего собственного, принадлежащего к элите! Его звали, а возможно, и сейчас зовут, Эрнст Коплер — человек с поразительной способностью предвидеть будущее. Вы можете подумать, что отослать такого человека через Врата — преступное расточительство, увы, Коплер никогда не мог смириться с нашим образом жизни. Дважды он пытался стать — как вы это называете? — перебежчиком. Да, вы называете это так, но мы называем это предательством. Абсолютный дурак — имея такой талант, он в то же время хотел иметь и свободу! В конечном итоге его способности сыграли с ним дурную шутку: он, очевидно, заглянул в свое собственное будущее и счел его чудовищным, непереносимым!
Джаз понял, о чем идет речь.
— Он знал, что должен отправиться через Врата? Майор пожал плечами.
— Возможно. Человеку не уйти от своей судьбы, Майкл. Солнце всходит и заходит для всех нас.
— Кроме меня, да? — Джаз иронично фыркнул. — А что там было с вашим третьим, э... “добровольцем”? Еще один предатель?
Майор кивнул.
— Да, может быть, она и была предательницей, но полной уверенности в этом у нас нет.
— Она? — Джаз не верил своим ушам. — Вы хотите мне сказать, что и в самом деле послали туда женщину?
— Я хочу сказать вам именно это, — подтвердил майор. — И при этом очень красивую женщину. Такая жалость... Ее звали Зек Фонер. Зек — сокращенно Зекинта. Ее отец был из Восточной Германии, а мать из Греции. В свое время она была самым многообещающим экстрасенсом из всех, но... что-то с ней произошло. Мы не знаем в точности, что ее изменило, но она потеряла талант. Во всяком случае, она сама так заявляла. И она продолжала заявлять это все шесть лет, которые провела в психиатрической клинике, где доставляла массу неприятностей персоналу. Потом она провела еще два года в исправительно-трудовом лагере в Сибири, где за ней следили экстрасенсы. Они клялись, что она осталась телепаткой, а она яростно отрицала это. Все это очень неприятно и беспокойно. В свое время она была блестящим телепатом. А потом стала диссиденткой, отказалась сотрудничать с нами, потребовала права эмигрировать в Грецию. Короче говоря, она стала создавать проблемы по всем направлениям. Поэтому...
— Вы избавились от нее! — презрительно бросил Джаз. Майор проигнорировал выражение лица собеседника.
— Мы сказали ей: “Отправляйся через Врата, используй свою телепатию для того, чтобы сообщить нам, что происходит по ту сторону, — у нас, конечно, будут люди, слушающие тебя. После того, как ты сделаешь все, что от тебя потребуется, мы вернем тебя назад."
Холодно взглянув на майора, Джаз сказал:
— Но на самом деле вы не знали, каким образом вернуть ее назад!
И вновь майор пожал плечами.
— Нет, но она-то об этом не знала.
— Значит, мы все-таки говорим об умышленном убийстве, — кивнул Джаз. — Что ж, если вы поступаете так со своими людьми, не понимаю, почему я мог бы ожидать лучшего отношения. Знаете, вы кто... Черт возьми, вы — дерьмо!
Вотский прорычал что-то, то ли предупреждая, то ли угрожая, и потянулся к Джазу своими огромными ручищами. Майор остановил его, положив руку на плечо.
— Мое терпение тоже исчерпано. Карл. Но какое теперь это имеет значение? Побереги свои силы. В любом случае с разговором мы покончили. Поверь мне, меня от этого мистера Симмонса тошнит так же, как и тебя. Но, я все-таки хочу, чтобы он прошел в эти Врата живым и здоровым.
Они подошли к двери. Стоя уже на пороге, майор бросил:
— Ах, да, чуть было не забыл! Обязательно покажи Майклу свои картинки. Карл. Если уж мы дерьмо, давай будем дерьмом во всех отношениях!
Майор вышел не оглядываясь. Вотский повернулся, взглянул на Джаза, усмехнулся и достал из кармана небольшой коричневый конверт.
— Помнишь своих друзей из лагеря лесорубов? Семью Кереску? Как только мы поймали тебя, твои друзья на Западе предупредили их. Мы их давно подозревали и наблюдали за ними, когда они готовились к побегу. Не представляю, куда они собирались бежать! Анна Кереску отправится в исправительно-трудовой лагерь, а мальчик — Каспар — в детский дом. Юрий завязал драку, и его подстрелили — смертельно, естественно. То есть из них осталось двое.
— Казимир и его дочь Тасси? Что с ними? — Джаз встал. Он просто чувствовал, как его тянет в направлении Вотского. Боже, как он хотел врезать этому амбалу!
— Ну, они, конечно, находятся у нас! Они могут рассказать так много интересного — о своих контактах здесь, в России, и там, на старой родине. Но поскольку они несколько простодушны, наши методы извлечения информации не стоило делать излишне изощренными. Мы могли позволить себе действовать более... прямо. Ты меня понимаешь?
Джаз сделал небольшой шаг вперед. Внутри него все кипело. Он знал, что если сделает хотя бы еще один шажок, то обязательно бросится на Вотского, на что, судя по всему, и рассчитывал этот гебешник.
— Значит, старик и девушка? — выдавил он из себя. — И вы, значит, пытаете их?
Вотский облизал свои толстые жирные губы и метнул конверт точно на койку Джаза.
— Пытки бывают разные, — сказал он, и в голосе его явно звучала похоть. — К примеру, эти фотографии будут пыткой для тебя. Вы ведь с маленькой Тасси баловались друг с другом, верно?
Джаз почувствовал, как бледнеет. Он взглянул на конверт, а потом опять на Вотского. Его раздирали противоречивые желания.
— Какого черта?.. — сказал он.
— Понимаешь, — протяжно произнес Вотский, — майор знает, как мне нравится подначивать тебя, гак он сказал, что будет очень здорово провести небольшой фотосеанс со мной и девушкой." Я надеюсь,
