— когда он спорил с мертвецами, он тоже не мог угомониться, даже чувствуя, что не прав.
Похоже, он готов спорить ради спора, просто из духа противоречия. Он спорил о Боге; о добре и зле; о науке, псевдонауке и магии — их сходстве, разногласиях и двусмысленности. Пространство и время, единство пространства-времени влекли его к себе, а более всего — математика, ее непреложные законы и чистая логика. Сама незыблемость математических формул была радостью и опорой для теряющего себя некроскопа — его мозга и тела, испытывающих гнет чужой воли.
Спустя день или два после возвращения из Греции он воспользовался пространством Мёбиуса, чтобы очутиться в Лейпциге, и пообщаться с ученым. Мёбиус был при жизни и оставался после смерти гениальным математиком и астрономом, чей гений не раз спасал жизнь некроскопу — с помощью того же пространства Мёбиуса. Гарри просто собирался поблагодарить Мёбиуса за то, что тот помог ему снова овладеть открытым им пространством, но кончилось дело большим диспутом.
Великий ученый обмолвился, что размышляет над способом измерить вселенную, и, как только некроскоп услышал об этом, он очертя голову бросился спорить. Темой спора были Пространство, Время, Свет и Множественность миров.
— Чем тебя не устраивает единая Вселенная? — недоумевал Мёбиус.
— Тем, — отвечал Гарри, — что существуют параллельные миры, как нам известно. Я же посетил один из них, помните?
(Студенты из Восточной Германии со своими тетрадками с удивлением смотрели на чудака, который разговаривал сам с собой у могилы великого ученого).
— Пусть так, но не лучше ли заняться тем миром, который нам более или менее известен, — логично рассуждал Мёбиус. — То есть — этим.
— Вы планируете измерить его?
— Надеюсь.
— Но если Вселенная непрерывно расширяется, как можно ее измерить?
— Я предполагаю перенестись на самый край Вселенной, за которым ничего нет, а оттуда — мгновенно перенестись на противоположный край, за которым, надо полагать, тоже ничего нет, и таким способом измерить диаметр Вселенной. Затем я вернусь сюда и ровно через час повторю те же измерения, а еще через час — снова.
— Ладно, — сказал Гарри, — но зачем? Зачем все это?
— Ну, обладая этими сведениями, я смогу рассчитать истинные размеры Вселенной, какими они будут в любой заданный момент.
Гарри умолк ненадолго, и неохотно сказал:
— Я тоже размышлял на эту тему, но чисто теоретически, так как экспериментальное измерение величины, которая постоянно меняется, кажется мне бесплодным занятием. Другое дело — понять, какова динамика процесса, найти соотношение размера Вселенной и ее возраста — это, кстати, постоянная величина, — и так далее; — вот что, по-моему, достаточно любопытно.
— Да, в самом деле, — Гарри, казалось, увидел, как сошлись над переносицей нахмуренные брови Мёбиуса. — Ах, ты об этом размышлял? Чисто теоретически? И могу я узнать, каковы твои, с позволения сказать, выводы?
— Вы хотели бы узнать все о пространстве, времени, свете и параллельных Вселенных?
— Если тебе на это хватит времени. — Мёбиус был полон сарказма.
— Достаточно ваших начальных измерений, — отвечал ему некроскоп, — другие не понадобятся. Зная размер Вселенной — и, кстати, не только этой, но и параллельных — в любой момент времени, мы можем определить их возраст и скорость расширения, она для всех миров едина.
— Объясни.
— Немного теории, — предложил Гарри. — В начале не было ничего. Потом возник Первичный Свет! Возможно, он выплеснулся из пространства Мёбиуса, а может быть, — он явился как следствие Большого Взрыва. Но он положил начало миру света. До света не было ничего, и он был началом Вселенной, расширяющейся со скоростью света!
— И что же?
— Вы не согласны с этим?
— С тем, что Вселенная расширяется со скоростью света?
— На самом деле в два раза быстрее, — сказал Гарри. — Вы помните, конечно, мы с этим столкнулись, когда нужно было восстановить мою способность к мгновенным расчетам, чтобы снова овладеть пространством Мёбиуса. Если два наблюдателя удалены от источника света на расстояние, которое свет проходит в одну секунду, естественно), то от одного наблюдателя до другого свет идет две секунды! Я вас убедил?
— Конечно, нет! Первичный Свет, как и любой свет, действительно, распространяется именно так. Но Вселенная?
— С той же скоростью! — воскликнул Гарри. — И продолжает расширяться с этой скоростью.
— Объясни толком.
— До того, как возник свет, не было ничего. Не было вселенной.
— Согласен.
— Ничто не может двигаться быстрее света, не так ли?
— Да... хотя нет! Может, но только в пространстве Мёбиуса. Кроме того, я думаю, что мысль тоже распространяется мгновенно.
— Теперь давайте рассуждать, — сказал Гарри. — Первичный Свет все еще расходится со скоростью сто восемьдесят шесть тысяч миль в секунду. Ответьте мне, существует ли что-нибудь по ту сторону расширяющегося светового фронта?
— Конечно, нет, ни один материальный объект в нормальной среде не может перемещаться быстрее света.
— Именно! Именно свет определяет масштабы вселенной! Это то, что я называю световой вселенной. И вот моя формула:
Авс = Rbc/C
Вы согласны?
Мёбиус смотрел на формулу, которая была нацарапана на экране в сознании Гарри.
— Возраст Вселенной равен ее радиусу, поделенному на скорость света. — Мгновение спустя он спокойно добавил: — Да, согласен.
— Ну вот, — сказал Гарри, — и не поспорили как следует.
Мёбиус расстроился. Да, талант Гарри, его способность к математическим выкладкам изумляет. Но откуда эта агрессивность и хвастливость? Некроскоп раньше таким не был. Что с ним случилось? Ладно, пусть продолжает. Может, удастся найти слабину в его рассуждениях и поставить мальчика на место.
— А время? А параллельные миры?
Но у Гарри был готов ответ:
— Пространственно-временная Вселенная, чей возраст и размеры такие же, как у других параллельных миров, имеет форму конуса, его острие — точка (момент) Большого Взрыва или Первичного Света, с которой начался отсчет времени; а основание — нынешние пределы Вселенной. Нет возражений против такой логики?
Отчаянно пытаясь найти ошибку в рассуждениях Гарри и не находя ее, Мёбиус медлил с ответом.
— Допустимо, но не обязательно правильно.
— Но вы согласны, что это возможно, — сказал Гарри, — тогда скажите, что, по-вашему, находится вне конуса?
— Ничего, поскольку Вселенная находится внутри него.
— Неверно! Параллельные миры тоже имеют коническую форму, и эти конусы исходят из той же точки!
Мёбиус вызвал в своем воображении эту картинку.
— Но... тогда каждый такой конус соприкасается с рядом других конусов. Есть ли этому подтверждение?
— Черные дыры, — тут же ответил Гарри. — Через них происходит обмен материей между мирами,
