– Я, конечно, не хочу говорить грубостей о ваших родственниках, но мне кажется, что они поступили как самые настоящие трусы – взяли и дали деру.
Лицо Джоселина просияло:
– Опять эти удивительные обороты речи!
– Ох, извините. Я иногда забываюсь, – честно призналась Николь.
– Вам незачем извиняться, дитя мое. Эта ваша манера так странно говорить делает вас привлекательней, – Николь были на удивление приятны его слова. – Но, так или иначе, – продолжал он, – я с вами согласен. Это, конечно, не очень приятно – сознаваться в том, что у тебя такие родственники, но, понимаете, они просто не признают борьбы и уж точно не хотят быть втянутыми в войну.
– А как же вы? Вы собираетесь сражаться за короля?
Джоселин улыбнулся:
– Как я вам уже однажды говорил, Карл Стюарт – глупый и безвольный человек во многих отношениях, но у нас с ним были общие предки, и сейчас я ем его хлеб. И не в моих правилах бросать человека в тот момент, когда ему тяжело. Кроме того, есть еще один препротивный и влиятельный радикально настроенный пуританин, который…
– Ускользнул у вас из-под носа? – не сдержалась Николь.
– Вот именно. Он член Парламента от Кембриджа. Три года назад Бог наказал его: у него погиб сын, причем он сам был повинен в его смерти. После этого он совершенно преобразился и стал почти невменяем. Как-то раз я пришел в палату, когда он держал речь. На нем было совершенно отвратительное платье, которое, я так понимаю, он выбрал сам, но самое гадкое было то, и меня от этого чуть не стошнило, что его нижнее белье было несвежим, а на шее виднелись следы крови, – он, видимо, порезался, когда брился. Лицо у него было красным и опухшим, он не говорил, а кричал, голос был грубым и резал слух.
– Я поняла, вы описываете Оливера Кромвеля?
– Вот именно. Поэтому мое отвращение к этому человеку и преданность тому, кому он бросил вызов, привели меня на сторону короля. И я буду сражаться за него, и пойду в бой, если это понадобится, хотя наши убеждения не во всем совпадают.
– Я думаю, что вы просто необыкновенный человек, – произнесла Николь после недолгой паузы.
– Да нет, я так не думаю. Я обыкновенный человек из крови и плоти и, как все, подвержен сомнениям и грехам.
– Но, Джоселин, вы собираетесь сражаться за свои убеждения, в отличие от ваших кузенов. Как вы сказали, их зовут? Ноллисы?
– Да. Моя тетка – та самая Петиция, которая пользовалась такой дурной славой.
Николь смотрела на него, изо всех сил напрягая мозги и надеясь на то, что он не замечает, что она и понятия не имеет, о ком он говорит. Он улыбнулся:
– У вас такой смущенный вид. Летиция Ноллис была замужем за первым графом Эссексом и родила второго графа – прекрасного грустного юношу, в которого без памяти влюбилась королева Елизавета, будучи уже в зрелом возрасте. Но это еще не все. Когда Легация овдовела, она тайно обвенчалась с Робертом Дадли – графом Лестером, он тоже в свое время был любовником королевы. Так что моя знаменитая тетушка была матерью одного любовника королевы и женой другого. Но это вовсе не значит, что она была верной сторонницей короля.
– Королева Елизавета была необычным человеком, ведь так? – взволнованно спросила Николь.
– Если вы хотите знать мое мнение, то в ее поведении действительно было много странного.
– А это правда, что граф Лестер столкнул свою первую жену с лестницы, чтобы она ему не мешала, когда у него с королевой началась любовная связь?
– Его жена, Эми Робсард, без сомнения, была убита, но кто это сделал, так и не было доказано.
– Все это так загадочно, – сказала Николь.
– Слишком загадочно для такого позднего часа. Вы, кажется, сказали, что утомлены?
– Да, это правда.
– Тогда мне следует проводить вас в вашу комнату и пожелать спокойной ночи.
«Он чертовски хорошо воспитан», – подумала Николь, глядя вслед Джоселину и закрывая дверь своей спальни. Если бы это был кто-нибудь из ее современников, да еще накануне свадьбы, он лег бы с ней в постель, не колеблясь ни минуты. Но этот притягательный и интересный мужчина настолько держал себя в руках, что казался почти равнодушным. С момента их первой встречи и до сих пор она не заметила со стороны Джоселина никаких любовных притязаний, самое большее, что он сделал – поцеловал ей руку. И его поведение странным образом дразнило ее, заставляя чуть ли не мечтать о том, чтобы оказаться с ним в одной постели.
Отодвинув тяжелые портьеры и глядя на полуразрушенные стены средневекового строения, возвышающиеся напротив лужайки, Николь грустно вздохнула. И тут без всякой причины она вдруг почувствовала приступ панического страха. В тот момент она вдруг отчетливо поняла, что никогда не сможет вернуться в свое время, что ей суждено пребывать в этом гипнотическом сне до конца своих дней. Мелко дрожа от страха, она легла в постель, но вместо успокаивающего забытья к ней пришел СОН.
Странным образом она ощутила себя лежащей на больничной кровати и даже почувствовала характерный больничный запах и услышала пугающий монотонный звук вентилятора. Ей показалось, что она вернулась в свое время, и сознание того, где именно она оказалась, сковало страхом все ее члены. Но желание осмотреться пересилило, и она медленно подняла веки.
– Господи! – тут же запричитал женский голос – Она открыла глаза! Посмотрите!
Вокруг кровати склонились неясные тени.
– Николь, – проговорил голос, прорвавшийся через толщу времен, – Николь, ты слышишь меня? – она понятия не имела, кто это говорит.
– Быстрее идите и позовите доктора, – скомандовал другой голос.
Кто-то взял ее за руку, и Николь услышала еще один голос, прозвучавший громче остальных.
– Арабелла, что с вами? Вам нечего бояться, дитя мое.
Туман рассеялся, все тени слились в одну, и она увидела лорда Джоселина, склонившегося над кроватью и с беспокойством смотрящего ей в лицо.
– Вам приснился кошмар?
Она была слишком напугана, чтобы врать:
– Я не знаю. Со мной происходит что-то странное, это все, что я могу вам сказать.
– Вы, наверное, видели один из тех снов, который кажется как бы реальностью и обычно бывает очень отчетливым, – проговорил Джоселин, глаза у него слегка затуманились.
– Да, наверное, так оно и было.
– Что вы видели? Вы можете рассказать?
– Мне казалось, что я совсем в другом месте и меня окружают люди, которых я когда-то знала. Я даже слышала их голоса.
– Понятно, – он поднялся. – Хотите, я пришлю служанку, чтобы она посидела с вами до утра? – Николь покачала головой.
– Нет, со мной все в порядке. Это была всего лишь галлюцинация.
Он кивнул:
– В вашем мозгу таится немало странных видений. А теперь спите, завтра нам предстоит венчание.
– Неужели? Так быстро?
– Священник из церкви Святого Николая, в деревне Розерфилд Грейз тут же разрешит мне это сделать, я уверен. Ведь история церкви и Грейз Корт тесно переплетены между собой вот уже несколько столетий. Кроме того, – Джоселин приподнял бровь, – право назначать священников в Розерфилд Грейз – это дело семьи Ноллисов, – Николь рассмеялась, но потом вздохнула.
– Как же все просто! Никакой волокиты, никакого бюрократизма.
В полутьме сверкнула его улыбка:
– А что значит «волокита», странное создание?
– Я объясню вам это утром, – ответила она.
– Надеюсь на это, – строго произнес он. – А теперь забудьте обо всем. Спите без снов. В следующие
