и говорить. Ты очень красива и желанна, но, несмотря на это, я не хочу навязываться тебе в качестве нелюбимого мужа. И следуя этому принципу, я собираюсь покинуть тебя сегодня ночью и буду делать это каждый день, пока ты не признаешься мне, что полюбила меня и готова отдаться, или пока ты не скажешь, что хочешь расторгнуть наш брак.
У Николь в голове мелькнула глупая фраза типа: «Ты что, шутишь?», а так как ничего более подходящего она не придумала, поэтому предпочла промолчать.
– Ты молчишь, – продолжал Джоселин, – и в этом нет ничего удивительного. Но завтра, когда ты обдумаешь эти слова, ты поймешь, что я поступаю правильно, – его голос звучал все уверенней. – Если наша совместная жизнь продлится долго, и мы будем наслаждаться обществом друг друга, тогда ты сможешь мне отдаться не только телом, но и душой. Сейчас я понимаю только одно: ты самая загадочная, самая необыкновенная женщина, какую мне доводилось встречать. Я вижу твою неординарность и чувствую, что у тебя есть какая-то тайна, которую я пока не разгадал. Но в один прекрасный день, если мы еще будем вместе, я ее разгадаю. Клянусь.
Николь все еще ничего не говорила, она молча смотрела на него и чувствовала, как по щекам у нее бегут слезы. Джоселин же, видя, что она плачет, не мог понять почему.
– Может быть, я задел твое самолюбие, но, умоляю тебя, не принимай мое поведение таким образом. Я не буду трогать тебя, но я верю, что наши отношения могут стать просто необыкновенными, что наши души смогут понять друг друга и слиться воедино. Поэтому я не буду принуждать тебя спать со мной до тех пор, пока не завоюю твое полное доверие.
Это было уж слишком. Николь плакала навзрыд до тех пор, пока не сообразила, что он встал с кровати и отправился к себе в комнату. Только тогда она затихла и спокойно лежала, глядя на светлую полоску зари, которая начала медленно окрашивать темное небо. И тут, обдумывая их разговор, она вспомнила, что Джоселин, обращаясь к ней, назвал ее Николь.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Первое известие о том, что сэр Дензил Локсли знает, где прячется его падчерица, привез им мистер Джон Холлин, приехавший в Грейз Корт на своей старой худой кляче. Его лицо было серым, и он, и его кобыла тяжело дышали. Представ перед лордом Джоселином и леди Аттвуд, которые как раз собирались идти обедать, он не стал откладывать свое сообщение в долгий ящик.
– Милорд, в Розерфильд Грейз приехал сэр Дензил Локсли и заявил во всеуслышание, что вы похитили его дочь и женились на ней против ее воли. Как вы сами понимаете, я встретился с ним для беседы, в которой заявил, что сам лично вел церемонию и никогда еще не видел более прекрасной и счастливой невесты. Но когда он попросил меня показать приходскую книгу, чтобы убедиться самому, он поклялся, что это почерк не его дочери, что писал кто-то посторонний, и в доказательство обратил мое внимание на то слово, которое миледи сначала перечеркнула, и заявил, что невесту, по всей видимости, зовут Николь.
– Умоляю вас, сядьте, мистер Холлин, и выпейте стаканчик вина, – спокойно сказал Джоселин, – только тогда у нас будет возможность обсудить это дело. Арабелла, не будешь ли ты столь любезна налить стакан вина? Я думаю, слуг не стоит беспокоить.
Она встала и, улыбнувшись, подошла к столу, но, наливая вино, повернулась к священнику спиной, чтобы он не видел, как у нее дрожат руки. Мистер Холлин тут же сделал огромный глоток, в то время как милорд продолжал пить маленькими глоточками.
– Теперь скажите точно, что он говорил? – спросил Джоселин. – Что я женился на его настоящей дочери или на женщине, которая назвалась ее именем?
– Он считает, что тут может быть и то, и другое. Сначала он говорил только о похищении, но теперь он считает, что это подлог. Он, кстати, направляется сюда и клянется, что отомстит.
– Другого я от него и не ожидал, – ответил Джоселин сладким голосом. – А сейчас давайте пообедаем? Я очень прошу вас, мистер Холлин, присоединиться к нам.
– Но как же быть с сэром Дензилом?
– Я никому не позволю испортить хорошую трапезу. Это мое золотое правило, – с этими словами милорд поклонился Николь, приглашая ее в столовую.
В этот вечер за ужином он был настолько любезен, обходителен и энергичен, но в то же время невозмутим, что актриса, наблюдая за ним через стол, никак не могла отождествить его с тем чувственным мужчиной, который заявил, что ему лучше прервать их брак, чем навязывать ей любовную связь без любви. Конечно, с его стороны это мог быть хитрый трюк, с помощью которого он рассчитывал затащить ее в постель, и трюк наверняка бы сработал безотказно. Но в глубине души Николь знала, что Джоселин просто не способен на такого рода подлость и искренне восхищалась его благородством. Он обратился к ней:
– Дорогая, ты почти ничего не ешь. Тебя что-то беспокоит?
– Да. Мне ненавистна только одна мысль о том, что мой отчим переступит порог этого дома.
– Дело в том, что он уже это сделал. Слуги попросили его подождать, пока мы не закончим обед.
– Лорд Джоселин! – удивленно воскликнул священник.
Муж Николь смахнул с его рукава воображаемую пылинку:
– Я же говорю вам, мистер Холлин, что не позволю никому мешать моей трапезе. Когда она закончится, я его приму.
«Прямо Невозмутимый Джо», – пробормотала Николь и тихо рассмеялась. Священник бросил на нее осуждающий взгляд, Джоселин лишь слегка приподнял одну бровь, давая понять, что если он и не понял ее слов, но слышать-то слышал. В наступившей тишине раздался далекий, но знакомый громкий голос.
– О, Господи, Господи, – воскликнул Джон Холлин.
– Как говорится – тучи сгущаются, ваша светлость. И гроза может разразиться даже до того, как я предстану перед ним.
– А мне нужно с ним видеться? – спросила Николь, чувствуя себя неуютно, после того, как услышала этот знакомый голос.
– Ну, конечно, нужно! Во-первых, мы должны доказать ему, что ты – Арабелла, а не какое-то не известное никому создание, представшее перед алтарем в облаке кружев. А во-вторых, он должен от тебя услышать, что ты вышла за меня замуж по своей воле и будучи в здравом уме и твердой памяти, а не под воздействием какого-нибудь дурмана.
– Но я просто ужасаюсь от мысли, что мне снова нужно будет предстать перед ним.
– Что ж, это неприятная процедура, но, боюсь, она необходима.
– Вы хотите, чтобы я тоже присутствовал? – нервно спросил мистер Холлин.
Джоселин слегка наклонил голову набок:
– Я думаю, что нам лучше встретиться с ним вдвоем, а потом мы вас позовем. Надеюсь, вы не будете возражать?
– Отлично.
– Ну что ж, тогда пойдем? Или вы хотите еще портвейна?
Заметив грустное выражение лица Николь, священник поспешно сказал:
– Я думаю, что с таким неприятным делом лучше покончить как можно скорей.
– Несомненно, – с этими словами лорд Джоселин поднялся из-за стола и жестом пригласил их обоих следовать за ним.
– Где расположился сэр Дензил? – спросил он у слуги, отодвинувшего его стул.
– В библиотеке, милорд.
– О, будем надеяться, что он не испортит книги, – Джоселин улыбнулся священнику. – Если вы не возражаете, мистер Холлин, мы с женой хотели бы перекинуться несколькими словами, прежде чем встретиться с разъяренным папочкой.
– Конечно, конечно, – ответил тот и снова скользнул в столовую, пожирая глазами бутылку с портвейном.
В тот же момент Джоселин схватил Николь за руку и повел ее за собой в сторону кабинета. Не зная,
