– Там, в конце, я вижу свет.
– Наверное, это тот самый поезд, который от тебя ушел, – сказала Дейла, но Глинда прикрикнула на нее голосом мисс Броуди:
– Не строй из себя дурочку!
Их обеих перекрыл голос Луиса:
– Что ты видишь теперь?
– Свет все приближается. Он очень яркий. Мне это совсем не нравится.
– Продолжай приближаться к нему.
– Но я не хочу. Я хочу вернуться. Он слишком яркий. Глазам больно, – Николь ясно чувствовала, что ее тело охватила судорога, а глаза широко открылись.
– С тобой все в порядке? – спросил Луис, в его голосе явно слышалось беспокойство.
– Нет. Я сейчас ослепну. Я хочу остановиться. Пожалуйста, Луис, останови меня!
Она услышала, как он спросил у Глинды:
– Что мне делать?
– Заставь ее двигаться вперед. Она проходит временной барьер.
А Николь вновь услышала его успокаивающий голос:
– Ты должна пройти через этот свет, Николь. Только так ты сможешь узнать, что находится впереди.
Тело Николь забилось в судорогах.
– Нет, не заставляй меня делать это! – закричала она. – Мне страшно! Помоги мне!
И тут она вдруг успокоилась и замерла. Луис оглянулся в нерешительности:
– Глинда, ради Бога, с ней все в порядке? С вами тоже так было?
– Честно говоря, я не помню, но, по всей видимости, она перенеслась в прошлое. Спроси у нее о чем-нибудь.
– О чем?
– Ну, кто она, или что-нибудь в этом роде.
Прежде чем он успел задать вопрос, женщина на софе слабо двинулась и издала протяжный стон, похожий на предсмертный крик животного.
– Мне это не нравится, – пробормотала девушка, которая пришла с художником по свету.
– А, по-моему, зрелище довольно захватывающее, – Дейла постаралась сказать это с издевкой, но по ее голосу было ясно, что даже она готова закричать в любую минуту.
– Боже мой! – непроизвольно вырвалось у Глинды.
Николь извивалась на софе так, что, казалось, вот-вот упадет на пол.
– Она корчится от боли, – закричал Билл Косби, – ради Бога, Луис, выведи ее из этого состояния!
Актер, однако, будто очнулся от какого-то шока и в полной мере вошел в роль Свенгали.
– Скажи мне, кто ты? – снова и снова спрашивал он Николь. – Назови мне свое имя.
В ответ послышался еще один душераздирающий крик, и тело Николь содрогнулось так, будто у нее были схватки.
– Это же родовые схватки, – взвизгнула Ли Ловадж, – посмотрите! Она как будто рожает ребенка!
– Это просто невероятно, – взволнованно закричал Луис, – мне на самом деле удалось это сделать! – Он осушил стакан вина. – Кто ты? – снова спросил он, но ответом Николь был лишь продолжительный мучительный стон.
Билл вскочил на ноги:
– Луис, ради Бога, прекрати все это! Это может навредить ей!
Дейла, уже немного пришедшая в себя, проговорила:
– Мне кажется, она рожает премию «Оскар».
Луис вопросительно посмотрел на Глинду, которая осушила стакан водки одним глотком и сказала:
– Верни ее назад, дорогой. Это становится уже отнюдь не забавно.
– Николь, сейчас я начну считать с десяти до одного, – заговорил Луис, в его голосе явно звучали панические нотки, – когда я произнесу «один», ты проснешься, и будешь чувствовать себя отдохнувшей и спокойной. Ты не будешь помнить ничего, что с тобой произошло. Сейчас я начну считать, и очень скоро ты полностью проснешься.
Он сосчитал от десяти до одного, но сделал это слишком поспешно: Николь не слышала его. Вместо этого она продолжала кричать так, что кровь стыла в жилах, даже воздух в комнате, казалось, наполнился леденящим ужасом.
– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один. Ты просыпаешься отдохнувшей и спокойной, – как заводной продолжал повторять Луис.
Но, казалось, Николь больше не слышала его, хотя теперь она лежала на софе совершенно спокойно, глаза ее были закрыты, тело совершенно расслаблено, а лицо стало вдруг на удивление белым.
– Что это с ней? – хриплым голосом спросила Глинда.
– Она не может проснуться, – ответил Луис, в его голосе открыто зазвучала паника, – Боже мой, она никак не проснется!
Тут вмешался Билл:
– Николь, – заговорил он, взяв ее за руку, и слегка пожал ее, – это я, Билл. Ты слышишь меня?
Ответа не последовало. Он наклонился, внимательно вглядываясь в ее лицо.
– Боже мой, ее дыхание становится все слабее! – дрожащей рукой он коснулся запястья женщины. – И пульс исчезает! Ради Бога, вызовите скорую. Произошла какая-то ужасная ошибка! Николь, – снова позвал он, – Николь, ты слышишь меня?
– Десять, девять, восемь… – снова начал было Луис, но его прервал полный ужаса крик Ли Ловадж:
– Там, в прошлой жизни, она умерла, и теперь, в этой жизни, тело ее тоже умирает. Господи, какой ужас!
Но на эти слова никто не обратил внимания, все с волнением наблюдали, как Билл, совершенно растерянный, начал делать Николь Холл искусственное дыхание.
Николь вплотную приблизилась к свету, и ей показалось, что она попала внутрь расскаленного солнечного шара. Свет был очень ярок и пронзителен, она подумала, что ослепнет. Затем, внезапно свечение исчезло, и вместо него настала полная темнота, в которую провалилась Николь, все ее тело содрогалось от ужасной боли. Каждую новую схватку она сопровождала громким криком. Потом она собрала последние силы и постаралась избавиться от того, что причиняло ей такую невероятную боль. Сжав ноги, она изо всех сил начала тужиться. Перед глазами у нее вдруг все поплыло, все ее тело оцепенело, и по нему прошла волна ужасного холода; такого она никогда не испытывала.
– Она умирает, – послышался совсем рядом женский голос.
– О, нет! – проговорил кто-то в ответ. – Она не должна умереть! Не должна! Нет, дорогая Арабелла!
Самым дальним уголком сознания Николь поняла, что кто-то наклонился над ней и начал делать искусственное дыхание. Потом все исчезло, и ее окутало облако серого пляшущего тумана, сделавшего ее невидимой и недосягаемой для множества тянущихся к ней рук.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Туман был повсюду: его тонкие крутящиеся нити извивались у нее в голове, веки были придавлены небольшими клочками тумана, не позволявшими ей открыть глаза. Туман, проникший в ноздри, не давал ей дышать. Окутывая ее тело, он успокаивал и холодил его. И сквозь эту странную пелену к Николь медленно и с трудом начало возвращаться сознание.
