жалкая кучка против многочисленного и хорошо вооруженного отряда Джекилла. Несмотря на то, что все нападающие были в масках, Роджерс и Джекилл тотчас же узнали Эдварда Джарвиса по сверкающей в ухе серьге. Казалось, он совершенно обезумел и позабыл об опасности, потому что, непрерывно паля из пистолета, скакал прямиком на Джарреттов.
– Огонь! – скомандовал Джекилл и сам прицелился в одного из нападающих – человека в темном плаще, лицо которого было полностью закрыто маской.
Тот тоже выстрелил, но лейтенант понял, что попал в цель, поскольку незнакомец закричал от боли и тут же выронил пистолет.
Со своего места в телеге Кит начал кричать.
– Это безнадежно, Тед. Вас слишком мало. Отступайте. Нет смысла, чтобы нас всех тут перебили.
– Я не могу тебя бросить! – прозвучало в ответ.
На секунду в синих глазах Кита мелькнуло нечто вроде былого огня.
– Со мной еще не покончено. Еще немало времени пройдет, прежде чем я запляшу на веревке. А сейчас отступайте, пока еще не поздно! – Вперед, за ними, ребята! – выкрикнул Джекилл, увидев, что четверо нападающих развернулись и отступают под прикрытие леса. – Давайте-ка схватим их всех!
Кит издевательски засмеялся.
– Это вам никогда не удастся, лейтенант Джекилл. Никогда не наступит день, чтобы братья Джарвисы сдались. Вы еще услышите о нас, помяните мое слово.
– Красивые слова от задиристого воробья, – ответил лейтенант. – Посмотрим, что ты запоешь, когда твое гнездышко будет в Хоршемской тюрьме.
– Что ж, ты услышишь мою песню, – ответил Кит. – Ты будешь долго ее слушать – до тех пор, пока птичка не решит выпорхнуть из клетки.
Процессия снова двинулась в путь.
В десять часов дворцовый колокол прозвонил к завтраку, и члены семейства Бейкеров начали потихоньку собираться в залитой утренним солнцем и украшенной свежими цветами столовой. Первыми пришли возвратившиеся с утренней прогулки по полям Джордж и Филадельфия, за ними последовал безукоризненно одетый Томас, прицепивший новомоднейший воротник. Прибежала Люси, дававшая инструкции новой экономке, опираясь на руку слуги, пришел старый сквайр Бейкер, готовый к новому дню брюзжания и пререканий.
Они заняли свои места. Принесли кофе, чай и кувшинчики с густыми, жирными сливками. Заметив, что двое – Генриетта и Найзел – еще отсутствуют, Люси распорядилась, чтобы еду пока не подавали, разрешив принести только блюдо с тостами.
– Полагаю, Генриетта ускакала на утреннюю прогулку? – уточнила она.
Филадельфия глупо хихикнула.
– Мне кажется, у нее роман с лейтенантом Греем, Люси. – Несмотря на попытки Джорджа остановить ее, Филадельфия продолжала: – Мы видели, как она встретилась с ним возле озера. Они вместе куда-то поехали. Как это романтично, не правда ли?
– Ничего подобного, – отрезала Люси – совершенно некстати. Ох, дорогая моя Генриетта!
Распахнулась дверь, и вес головы с надеждой повернулись, но это был всего лишь Найзел, красный, запыхавшийся и покрытый испариной. Пробормотав извинение, он занял свое место.
Люси сварливо набросилась на него:
– Где ты был, что являешься к завтраку в таком виде? Ты не можешь сидеть за одним столом с цивилизованными людьми.
Найзел отчаянно покраснел.
– Я рисовал в нескольких милях отсюда, когда услышал гонг. Мне пришлось бежать всю дорогу, чтобы поспеть вовремя.
Он потянулся за ножом, и Люси заметила, как его лицо исказила страдальческая гримаса.
– Что с тобой, Найзел? – спросила она. – Сегодня утром ты сам не свой.
– Я поранил руку, когда бежал.
– Хорошо, я перевяжу тебе ее после завтрака. Если тебе очень плохо, можем заняться этим сейчас же.
– О нет, не нужно, – сказал Найзел. – Это всего лишь царапина. Она может и подождать.
Трясущейся рукой он поднес к губам чашку, и вся семья с ужасом наблюдала, как ярко-алые капли крови упали на белую скатерть.
– Боже мой, Найзел! – вскрикнула Люси. – Что с тобой произошло?
Он смущенно улыбнулся.
– Ничего особенного. Совершенно ничего особенного, уверяю вас.
Когда они выехали на тропинку, ведущую от Бэйндена вниз, к маленькому озеру и стоящему возле него полуразрушенному коттеджу, Николас остановился, и Генриетта тоже натянула поводья.
– Почему мы остановились? – спросила она.
– Потому что здесь я с вами расстанусь.
– Вы не спуститесь вниз, чтобы попрощаться с Джейкобом?
– Я уже простился с ним вчера ночью. Кроме того, дорогая Генриетта, я предпочитаю сказать вам «до свидания», пока мы наедине. Не могли бы вы ненадолго спешиться?
– Конечно.
Он спрыгнул с седла и протянул к ней руки. Генриетта соскользнула и его объятия и осталась стоять, тесно прижавшись к нему и обвив руками его шею.
– Почему вы не можете прямо сейчас поехать с нами? – спросила она. – Я уверена, что вам опасно оставаться здесь.
– Серьезной опасности нет. Я отвлеку Джекилла и Роджерса, чтобы сбить их со следа, а потом оторвусь от них и отправлюсь прямиком в Дил. Это даст вам необходимый запас времени, Генриетта.
– Но вы можете не успеть на корабль.
– Тогда я поплыву на следующем. Я найду вас, где бы вы ни были.
– Но Американские колонии так обширны.
– Джейкоб сказал, что вы отправитесь в Виргинию, значит, и я поеду туда же.
– Дорогой мой, мне это не нравится. Мне кажется, мы, все трое, не должны разлучаться.
– Я так сильно люблю вас, что никогда не смогу оставить, вы должны в это верить.
Они обнялись и обменялись поцелуем, который сказал им все, открыв каждому из них всю глубину чувств другого.
– Если бы только это я был вашим возлюбленным, – вздохнул Николас, когда они оторвались друг от друга.
Генриетта улыбнулась.
– Возможно, когда-нибудь вы были им, только мы не можем вспомнить.
– Может быть. Теперь поезжайте к Джейкобу. Я издали прослежу, чтобы вы благополучно с ним встретились.
Он подсадил ее на лошадь, и Генриетта наклонилась, чтобы еще раз поцеловать его.
– Вы никогда не покинете нас, правда? – сказала она и умчалась.
– Никогда, – прошептал Николас, глядя ей вслед.
В тот час, когда им следовало бы сесть за обеденный стол, лейтенант Джекилл и Джон Роджерс с огромным удовлетворением наблюдали, как за Китом Джарвисом захлопнулись ворота Хоршемской тюрьмы.
– Наконец-то, – сказал Роджерс, потирая руки.
– Наконец-то, – эхом отозвался Джекилл. – Но впереди еще много работы. Предлагаю безотлагательно вернуться в Мэйфилд.
– Возможно, птички уже упорхнули из гнезда.
