Он закинул сумки на плечо и пошел седлать коня. Айра Тилтон поднялся, подошел к нему, они с минуту поговорили, затем Тэп вскочил в седло и поехал прочь.
Наступил рассвет. Мы тронулись в путь. Река обмелела и помутнела. Мы гнали стадо не торопясь, давая коровам время попастись по дороге, но трава стала редкой и сухой.
С самого начала нам не хватало людей, да мы еще похоронили Арона Старка и расстались с Тэпом Генри. И только после того, как тронулись фургоны, мы обнаружили, что потеряли еще кое-кого.
Исчезла Карен.
Она выскользнула из лагеря, оседлала лошадь и ускакала вслед за Тэпом.
Тетушка Фоули была вся в слезах, а Тим посуровел, но мы видели, что Тэп уехал один, кроме того, он уже несколько дней не разговаривал с Карен. Однако было ясно, что она поехала за Тэпом. Более дурацкую выходку трудно было представить.
Отец подъехал в конец стада.
— Сынок, поезжай с Зебом вперед и ищите воду. Вряд ли мы найдем что-нибудь до Пекоса, правда, впереди озера Мустанг-Пондс, но Тэп о них почти ничего не говорил.
Мы выехали вперед, земля выглядела негостеприимной. Поток воды, вверх по которому мы шли, через несколько миль превратился в ручеек, а потом в вереницу редких луж. На равнинах росли кусты меските, но тоже редкие и низкорослые. Воды, чтобы вдоволь напоить стадо, мы не нашли.
Прохлада утра сменилась жарким днем. Поднявшись на холмы, мы надеялись хоть на какой-то ветерок, но напрасно.
Я стер пот с лица и шеи и обратился к Зебони:
— Мы еще можем пожалеть, что рядом нет Тэпа.
Он кивнул.
— И все же отец был прав.
Наконец в пересохшем русле мы нашли пруд, то ли оставшийся от реки, то ли наполненный коротким ливнем.
— Ну как, Зеб?
— Этого хватит. — Он долго смотрел вдаль, потом повернулся ко мне. — Может быть, это последняя чистая вода. В Пекосе вода щелочная, но в реке она еще пригодна для питья, а вот любой пруд возле Пекоса может погубить скот. Нам придется отгонять стадо от стоячей воды.
Вдруг он натянул поводья. На пыльной земле виднелись свежие следы полудюжины неподкованных лошадей.
— Мало нам неприятностей, — произнес Зеб. Он сощурил глаза, всматриваясь в далекое жаркое марево. Ничего не было видно.
— Интересно, что с Тэпом?
— А мне интересно, догнала ли его эта девчонка Фоули. Она совершила ужасную глупость, — сказал он и взглянул на меня. — Все думали, ты к ней приглядываешься.
— Мы иногда разговаривали с ней. Ничего серьезного.
Мы тронулись дальше. По бокам лошадей и по нашим спинам ручейками стекал пот. Удушливая, сухая пыль поднималась при каждом шаге, яркое солнце слепило глаза, а впереди лежало огромное, пустое, безводное пространство.
— Если бы с нами не было женщин… — вздохнул я.
Мы прошли полный дневной перегон впереди стада, но вода была только сзади. Этой воды хватит на один день и одну ночь, может быть, чуть больше, а до переправы Хорсхед было еще далеко.
— Мы потеряем часть скота. — Зеб закурил сигарету. — Можем потерять много, если впереди нет воды.
— Даже если есть, это будет щелочная вода. Солончаковая пыль, растворенная в воде, может убить кого угодно.
В одном месте в низине мы нашли траву, хорошую, но уже выгоревшую и сухую, однако наши кони с удовольствием щипали ее.
С края низины мы вновь долго смотрели вдаль.
— Как ты считаешь, есть другой путь для перегона? — спросил я.
Зеб пожал плечами.
— Вряд ли. — Он указал рукой в сторону. — Ну, а что ты думаешь об этом?
Невдалеке, между двух почти одинаковых холмов, кружили стервятники.
— Первые живые существа за весь день, — сказал Зеб. — Они что-то нашли.
— В этих местах они могут найти только трупы.
Мы шагом повели лошадей вперед, держа оружие наготове. Я старался не дотрагиваться до раскаленного «паттерсона».
Вначале мы увидели мертвую лошадь с клеймом Холтов. Она пролежала, наверное, весь день, но стервятники ее почему-то не тронули.
Поднявшись на холм, мы заметили небольшую лощину. Зебони, ехавший впереди, вздрогнул и оглянулся на меня. Лицо его побледнело, а уж он навидался в жизни всякого. Мой конь заупрямился, но я шенкелями двинул его вперед.
Вонь была ужасной, а зрелище — еще хуже. На дне лощины лежали трупы людей и лошадей.
Люди были голыми и страшно изуродованными. Очевидно, что некоторые еще были живы, когда команчи бросили их умирать: они пытались слепо ползти в поисках укрытия, словно животные в предсмертной агонии.
Мы въехали в лощину и огляделись. Никогда еще мне не приходилось видеть такого мрачного, кошмарного зрелища. Погибшие были бандитами, которые преследовали нас от Каухауса и у которых мы отбили наше стадо. Они, должно быть, обогнали нас стороной и поджидали здесь. Индейцы застали их врасплох, когда скотокрады, ничего не опасаясь, развели костры и готовили пищу. Здесь остались костровища, были разбросаны котлы. Мы насчитали одиннадцать трупов.
А что с остальными? Удалось ли им спастись? Или их захватили индейцы?
Мы спешились и постарались хоть немного закидать тела землей и камнями.
— Волки их не тронут, — сказал Зеб. — Волки нам не встречались уже несколько дней.
— Им здесь нечем питаться, разве что змеями. Тэп Генри говорил, что эта земля кишит ими.
Мы покидали лощину, чувствуя тошноту. Убитые были врагами, но никто не пожелает такой погибели даже врагу: команчи, которые никуда не спешат, могут придумать тысячу способов медленной и мучительной смерти.
Отъехав от страшного места, мы наткнулись на следы примерно сорока индейцев, направлявшихся на север. Вряд ли команчи остановятся где-нибудь рядом — ближайший источник находится за много десятков миль.
Мы возвращались к стаду, когда внезапно увидели отпечатки копыт двух лошадей.
— Она его догнала, — сказал Зеб, указывая на цепочку следов. — Это пятнистый конь Тэпа… а это — лошадка, на которой уехала Карен. Ошибки быть не может.
Они проехали здесь после резни, направляясь на запад. Перед ними лежали восемьдесят миль безводной равнины… Взяла ли Карен воду? Она им пригодится.
Той ночью мы разбили лагерь на берегу полувысохшего пруда в сухом русле реки — последнего известного нам источника воды.
Глава 4
Пруд исчез. Там, где была вода, лежала истоптанная копытами грязь, медленно высыхающая под утренним солнцем.
— Все, Дэн, — сказал отец. — Из меня плохой скотовод, сам об этом знаю. Командуй перегоном ты. Тебе не надо напоминать, что он для нас значит.
— Отсюда до переправы Хорсхед — восемьдесят миль или около того, — я говорил для всех, — но ближе к Пекосу нам встретится вода. Мне или кому-нибудь другому придется ехать впереди и выискивать воду, прежде чем ее почует скот, потом гнать стадо в обход этой воды, потому что для животных она ядовита — так много в ней солончаковой пыли. — С этого момента, — продолжил я, — всех отставших коров будем оставлять, новорожденных телят придется убивать. До сегодняшнего дня мы в лучшем случае
