найти с ними общий язык. Наши интересы и познания не совпадали. Они вели разговоры, которые совсем меня не занимали, а когда я неосмотрительно предавался воспоминаниям о прошлом, через некоторое время замечал, что товарищи смотрят на меня с откровенным недоверием.
Фелиция рассказала одному мальчику, что я был в плену у апачей, и вскоре история облетела всю школу. С нами учился парень по имени Эндикот. Высокий детина фунтов по крайней мере на двадцать тяжелее меня. Все считали его хорошим футболистом и боксером. Несколько раз он делал пренебрежительные замечания в мой адрес в моем присутствии.
— Тебе придется драться с ним, — предупредил меня Уикс. — Они говорят, что ты испугался.
— Не хочу, Лари. Его отец дружит с сэром Ричардом. А я могу покалечить его.
— Покалечить его?
— Это совсем другое дело, Лари. Он боксер, а я ничего не смыслю в боксе, но мне приходилось много драться за свою жизнь: с детьми апачей, с ковбоями… со взрослыми мужчинами.
— Они не верят ни одному твоему слову.
И вот однажды, в присутствии остальных, Эндикот назвал меня лжецом. Не успел я открыть рот, как ни с того ни с сего, без предупреждения, он ударил меня.
Смею вас заверить, удар был неплохой. Он, без сомнения, рассчитывал покончить со мной сразу, но он дрался только со своими сверстниками в школе. На Западе парнишка в четырнадцать — шестнадцать лет выполняет работу взрослого мужчины, ходит по тем же маршрутам и, когда ему приходится драться, дерется как взрослый.
Его удар не сбил меня с ног. Он пришелся по скуле, и то, что я сохранил равновесие, изумило Эндикота.
Потом мы подрались.
Он хорошо боксировал, но это ничуть не помогало ему, поскольку в свои удары я вкладывал всю ярость негодования, захватившую меня полностью. Он ударил меня снова, но я не уклонился и парировал удар. Я весь кипел и завелся не на шутку. Мой первый удар не достиг цели, но второй пришелся по ребрам, и его нижняя челюсть вяло подалась вниз.
Он был довольно рыхлым: в неплохой для его возраста и страны форме, но ему не хватало стальной крепости мышц, которую дает только непомерный физический труд в пустыне или степи. Думаю, учились в школе ребята и покрепче его, но рост и боксерские навыки внушали всем благоговейный страх.
Разгадав его атаку слева и превосходя в скорости удара, я наотмашь врезал ему обеими руками. Затем, сделав шаг назад, ударил по лицу и сломал нос, но не остановился и еще двумя ударами повалил его на пол.
Драка продолжалась не более двух минут, но я бы горько разочаровался, если бы надеялся обрести их дружбу таким способом. То, что я услышал позже, меня остановило, я сражался не как джентльмен! Я был слишком груб. Что же касается меня, я не умел по-другому — только до победы.
На следующий день меня выгнали из школы.
Когда я упаковывал вещи, Уикс показался в дверях.
— Дюри? Кое-кто хочет с тобой поговорить.
Их было трое: Ашмед, Трэйверс и Аллен. Всех их я знал только в лицо.
Ашмед, высокий, симпатичный блондин, подошел и подал мне руку.
— Послушай, Дюри, жаль, что тебя выгнали. По-моему, это чертовски несправедливо.
— Ничего, — ответил я, — я давно ждал случая вернуться домой.
Его глаза загорелись блеском восхищения.
— Где ты живешь? В Техасе?
Позабыв про вещи, я сел и рассказал им про Техас. Я описал во всех красках буйную прелесть этой страны, убийство моих родителей и плен. Я рассказал, как апачи изготавливают свои луки, где они находят пропитание, рассказал о Сьерра-Мадре и моем бегстве оттуда, когда я один преодолел двести миль нехоженых лесов, каждую минуту рискуя быть застреленным индейцами за побег и мексиканцами — за индейскую одежду.
— А правда, что там все носят револьверы? — спросил Трэйверс.
Тут я открыл чемодан и достал свой собственный кольт, армейский револьвер модели 1848 года, шестизарядник сорок четвертого калибра с двадцатисантиметровым стволом.
— Поосторожнее, — предупредил я Трэйверса, потянувшегося посмотреть кольт, — он заряжен, и у него волосковый спуск.
Парень быстро отдернул руку, но все столпились вокруг и уставились на револьвер как на живое существо. Изношенный, видавший виды кольт все же был хорошим оружием.
— Если бы кто-то узнал про него, — улыбнулся Ашмед, — тебе не пришлось бы дожидаться драки, чтобы вылететь из школы.
Неожиданно я превратился в героя, перед которым все благоговели. Я владел настоящим револьвером с самого Дикого Запада.
Мы проболтали до отправления поезда. Три моих новых друга и Лари Уикс провожали меня на станции.
Ничего не осталось делать, как возвратиться в Сазертон-Мэнор. По правде говоря, никак не ожидал я такого провала. Но, когда приехал, никто даже не затронул эту тему.
Только поздно вечером сэр Ричард пригласил меня в свой кабинет.
— Ты покалечил мальчика. Сильно его отделал.
— Да, сэр.
— Учитель сказал, что ты дрался как дикарь.
— Он первый меня ударил, и я ему показал.
— Но нужно ли было поступать так жестоко?
— Я не умею по-другому, сэр. Дерутся, чтобы победить. И я не хочу знать другого способа. Он навязал драку, и я пытался избежать ее, пока они не стали говорить, что я струсил.
— Да, — иронично заметил он, — теперь они так не думают. — Некоторое время сэр Ричард внимательно изучал меня, а потом спросил: — Что же ты собираешься теперь делать?
— Возвращаться домой, сэр. В Техас.
— Нам бы хотелось, чтобы ты остался. Я и моя жена были бы очень рады, если бы ты остался.
— Спасибо, сэр. Вы сделали для меня все возможное, но я, не переставая, думал о возвращении обратно. Я создан не для этого мира.
— Сегодня утром я разговаривал с Джорджем Трэйверсом, моим старым другом, ты знаешь. Он говорит, что у тебя есть револьвер.
— Да, сэр.
— Не слишком ли ты молод, чтобы иметь такое оружие?
— Нет, сэр. В Техасе я ношу его с двенадцати лет. В стране апачей каждый должен быть вооружен.
— Можно мне на него взглянуть?
Мы поднялись в мою комнату, я открыл чемодан и достал хорошо начищенную кобуру на ремне. Револьвер немало повидал на своем веку: его ореховую рукоятку покрывали глубокие царапины, но он был тщательно вычищен и готов к действию.
Взяв в руки оружие, сэр Ричард внимательно осмотрел его со всех сторон.
— Теперь вижу, для тебя он не игрушка, не так ли?
— У него волосковый спуск.
— Да, именно так я и подумал. — Он вернул мне револьвер. — Правда, что у вас там так же хорошо стреляют, как об этом рассказывают? Ходит много слухов про тамошних стрелков.
— Хотите посмотреть, как я стреляю, сэр?
— Конечно, хочу. Пойдем на улицу.
Он наблюдал, как я искал среди своих вещей патроны, потом мы вышли на задний двор. Фелиция, заметив нас, пошла следом. По моей просьбе повар выдал нам несколько пустых бутылок. Одну из них я на веревке подвесил к ветке дерева. Мы отошли на двадцать шагов, и, неожиданно повернувшись, я выхватил револьвер и выстрелил — бутылка разлетелась вдребезги.
Не дожидаясь реакции, я подбросил другую бутылку в воздух и разбил ее на лету, потом разнес на
