лошадь и сам решал свои проблемы. И должен уметь сам за себя постоять. Шайка — место для трусов, опасавшихся открытого боя, предпочитавших прятаться за спинами, готовых загребать жар чужими руками…
С гор, которые остались далеко позади, по-прежнему дул ледяной ветер. Сколько мне еще идти? Какая разница! Главное — оторваться от Янта и снова повернуть на восток.
Береговые кромки Черри-Крик покрывал лед, когда мы через него перебирались. Затем, решив, что начинать надо отсюда, я направился вниз по ручью. Серый пару миль не выходил из воды, затем снова выбрался на восточный берег, и к полуночи мы уже обходили Ла-Плато с западной стороны, пытаясь найти русло высохшей реки, которое, если память мне не изменяла, вело на северо-запад. Где-то через час оно предстало перед моим взором. Рядом бежала тропа, но я предпочел само русло. Недавно здесь прошли дожди, и на мягком песке осталось множество следов скота, мало чем отличавшихся друг от друга. По руслу мы добрались до индейской тропы Ютов — она должна довести нас до реки Манкос.
Предоставив коню свободно попастись, я вскарабкался на высокую скалу рядом с тропой и по меньшей мере полчаса сидел на ней, наблюдая за тем, что происходит вокруг… Ничего, ровным счетом ничего. Даже пыли. Но меня это не обрадовало, а скорее обеспокоило.
Допустим, я ошибся и он не пустился вдогонку за мной? Допустим, он оказался умнее, разгадал мои хитроумные планы и теперь где-то ждет, когда я снова поверну на восток? Янт не простак. Вниз я спустился далеко не в лучшем настроении.
Унылая безнадежная местность. Ничто здесь не радует глаз — одни только огромные бугры, вырастающие из земли, словно острова со дна гигантского моря… К западу уходила плоская меса Верди, чей мыс на фоне неба выглядел как корма какого-то неизвестного космического корабля.
Одинокие кедры и редкая полынь между ними — вот и вся растительность. Иногда на склонах некоторых каньонов виднелись другие хвойные деревья, но в основном лишь осыпи и груды камней. Пора искать место для ночевки. Если Янт потерял меня, то уже вряд ли найдет.
По очередному каньону тропа уходила на северо-запад. Никаких следов индейцев, хотя я находился на территории ютов. Несколько раз издали наблюдал полет горных оленей, встречались признаки присутствия и других диких зверей. Постепенно я стал узнавать эти места, вспоминая, как давным-давно мы с папой путешествовали по этим каньонам.
Узкое глубокое ущелье Красная Лошадь, расположенное, если я не ошибаюсь, южнее, вело к источнику. Судя по тому, как жеребец ускорил шаг, похоже, я угадал — вода ждала нас где-то впереди. Несмотря на то, что я забрался в такую глухомань, поверьте, на душе у меня скребли кошки. Пусть Феликс Янт и новичок на Западе, но он немало поездил и поохотился в своей жизни. Перехитрить его далеко не просто. Конечно, скорее всего, он охотился с гончими псами, но недооценивать врага всегда очень опасно.
Приблизительно в миле от тропы Ютов я нашел родник, вокруг которого обнаружил множество звериных следов, но ни одного лошадиного. Прежде всего я дал напиться коню, затем попил сам и наполнил водой фляги.
Присев на корточки у родника, я задумался. Что позади? Что впереди? Странно, но меня по-своему стала забавлять эта игра в кошки-мышки, хотя на карту была поставлена моя жизнь, о чем я ни в коем случае не мог забывать. Достаточно одной ошибки и…
За мной по пятам шел человек, не менее опасный, чем гремучая змея. Застреливший моего отца в затылок! Что невольно наводило на мысль — он боялся папу. Странно, конечно. Кто мог бояться папу, самого мягкого из всех, кого я знал, а вот Янт не стал даже рисковать…
Родник бил из стены небольшого ответвления каньона. Полагая, что Янт его тоже найдет и застанет меня врасплох, я вернулся на извилистую тропу, вдоль которой валялось множество свалившихся сверху валунов, и пустился вниз по каньону.
Тут и там виднелись черепки индейских горшков — папа говорил, что когда-то в этих местах жили люди и что в расщелинах и ответвлении, ведущем к востоку и югу, встречается множество пещер, укрытий и тайников.
Там, где каньон разветвлялся, сворачивая вправо, я случайно бросил взгляд вверх и… моему взору предстала одна из тех самых выдутых ветром скальных пещер! Она располагалась футах в семидесяти пяти вверх по склону. От этого жилища, конечно, мало что осталось, но если засесть там с винтовкой, то никто не пройдет мимо…
Пещера находилась прямо на стыке двух каньонов, и чем больше я смотрел на скальный домик, тем больше мне хотелось узнать, что там внутри, хотя в голове сразу засела мысль: окажись я там, Янт на сто процентов пожелает вытащить меня оттуда. Если, конечно, окажусь.
Взбираться вверх по каньону было нелегко. По дну пролегала песчаная полоса, по которой стекала вода во время дождей, но тут и там дорогу преграждали огромные валуны. Дальше у стыка стены доходили метров до трехсот в высоту. За кустами можжевельника я заметил нечто вроде обломков дома и решил вскарабкаться туда. Точно, некогда это был дом, а рядом с ним кива — святилище индейцев, и даже две большие лужи, из которых не ушла вода. А кругом тишина, безмолвие…
Спустившись вниз к жеребцу, я нашел поляну с хорошей травой за толстой елью, где расседлал его и спрятал поклажу. Там тоже валялось множество черепков глиняной посуды. Затем, захватив с собой винчестер, пошел вверх вдоль стены каньона.
Ярдов через триста тропа привела меня к расщелине в стене. Так, винтовку за спину, чтобы освободить обе руки, и туда наверх. Медленно, не торопясь, осторожно выбирая, где поставить ногу, за что зацепиться пальцами. Вот один карниз, узкий-преузкий, вот другой, чуть повыше…
Ага, наконец-то заветный домик. Устроившись там поудобнее, я выглянул через узкую щель в нависавшей скале. Оттуда открывался прекрасный вид на два каньона: все как на ладони, стреляй — не хочу… Но так ли мне надо кого-то убивать?
Давай-ка сообразим. Справа, прямо под моим локтем, край кивы — круглой площадки с сохранившимися столбами для крыши, которая давно обвалилась.
В верхней части дверь оказалась пошире — может, потому, что в плечах человек всегда чуть больше? Или когда поднимался домой, то нес какую-нибудь поклажу на спине? В пещере оказалось два входных отверстия.
Вокруг валялись посудные черепки и даже кучка пшеничных колосков, только очень маленьких, раза в два меньше наших обычных. Явно специально разводимый сорт, но другой, для нас не привычный. Я сделал несколько глотков из фляги и присел передохнуть.
Все спокойно. Иногда, правда, доносились шорохи, производимые какими-то животными или самой природой.
Серый находился в безопасности. За толстым деревом и чуть выше уровня дна каньона его вряд ли кто заметит. Надо быть круглым идиотом, чтобы под прицелом винтовки попытаться забраться туда, где находился я. Янт не из таких, это уж точно.
Что мне сейчас надо, так это прежде всего немного отдохнуть, подумать и составить план действий. А может, и увидеть своего врага, посмотреть, что он за человек в таких обстоятельствах.
День медленно подходил к концу. Я засыпал, просыпался, снова впадал в дрему… Наконец, выглянув через трещину на верху стены, я увидел, как в небо взмыла птица.
Неужели сюда кто-то идет? Меня вдруг прошиб пот. А если они видели, как я поднимался по стене каньона? Тогда я в ловушке. Это место нельзя атаковать в лоб, но отсюда нельзя и выбраться, не обнаружив себя. Ночью? Мысль об этом не доставила мне никакого удовольствия. Сил, конечно, хватит, да и опыта тоже, но ночью? Только в самом крайнем случае.
Нет, ничего не произошло. Вокруг тишина и спокойствие. Продолжая наблюдать, я снова вспомнил о Янте, о его холодных колючих глазах, в которых человеческого было не больше, чем у гремучей змеи.
С тем, что он приходился мне родней, я бы, пожалуй, согласился — сходство с папой слишком велико, — но какой? И если мы родственники, то с чего бы такое желание меня убить?
Какое-нибудь наследство? Деньги — более сильный мотив, чем ненависть. Впрочем, может, и то, и другое.
В памяти вдруг всплыли те две таинственные женщины, приходившие к нам. Одна — очень приятная, и другая — так напугавшая меня, что я даже папе не сказал ни слова… А ведь она пыталась его убить! Отравила! После ее прихода папа долго и тяжело болел. Чуть не умер.
