Кортни от неожиданности раскрыла рот. Как она хотела освободиться из этой тюрьмы!
– Мы возвращаемся на «Ястреб»?
– Нет. Я должен остаться здесь и набраться сил. Но ты можешь уехать.
– Я? Оставить вас одного? Куда я поеду без вас?
Ей показалось, что он улыбнулся, но тут же его губы сомкнулись.
– Я говорил тебе, Кортни, как я ненавижу англичан. Но я не говорил почему.
Кортни была удивлена столь неожиданным поворотом разговора. Прежде Торнхилл не баловал ее своей откровенностью.
– Когда я был значительно моложе, английский король Яков I лишил меня всех земель и титулов.
– Но почему? За что он вас наказал? Торнхилл сощурил глаза.
– Есть много способов наказать человека ни за что. Разумеется, человека богатого. Достаточно его оклеветать, и это принесет выгоду многим.
– Я ничего не понимаю.
Торнхилл приложил ко рту шелковый платок, затем тихо сказал:
– У Якова был двоюродный брат, который домогался моих земель. Земель, – добавил он с гневным рычанием, – которые были всегда во владении нашей семьи. Меня обвинили в заговоре против короля, Яков объявил меня врагом монархии и лишил всех земель и титулов, отдав их своему родичу.
– Почему же вы не протестовали?
– С королевским указом не спорят. У меня был единственный выбор, кроме смерти, – покинуть Англию и присягнуть на верность другому монарху.
– Почему вы рассказываете мне это теперь, отец?
Он слегка улыбнулся и снова приложил платок к губам.
– Ты ведь меня любишь, Кортни? Любовь? Она не помнила, чтобы Торнхилл когда-либо произносил это слово. Любовь? Он был ее отцом, капитаном «Ястреба», ее учителем и ее командиром. В десятках сражений она предпочла бы скорее умереть, чем ослушаться его. Но любить?
– Да, я люблю вас, – прошептала она. Кортни эти слова показались пустыми, и ей тут же стало стыдно.
– А нашего короля, Людовика?
Кортни была поражена. Допустить, что кто-то не любит короля, являлось предательством, преступлением, караемым смертью.
– Я поклялась в верности королю. Стало быть, люблю.
– А! – Торнхилл откинулся на подушки и на минуту прикрыл глаза. А когда снова открыл, то просверлил ее взглядом. – Тебе представляется возможность доказать свою любовь ко мне и к нашему королю.
Кортни охватил страх. И она испугалась еще больше, когда Торнхилл крикнул:
– Бони, попроси нашего гостя сюда. Гостя? Она не видела никого, проходя мимо гостиной. Тут она услышала голос старика и глубокий низкий голос другого человека. Спустя секунду в спальню вошел высокий мужчина в красной кардинальской мантии. У него была почти военная выправка. Черты лица острые, узкий рот и орлиный нос. Кончики усов закручивались, а остроконечная бородка придавала его лицу сатанинский вид. Но что сразу притягивало внимание, так это его глаза. Пронзительные черные глаза, не мигая, пристально смотрели на девушку.
– Моя дочь Кортни. – Торнхилл смотрел поверх ее головы на мужчину, который выглядел скорее военным, чем духовным лицом. – Кортни, это кардинал Ришелье.[5]
Когда кардинал протянул руку, Кортни сделала реверанс и приложилась к его перстню. Она была рада возможности склонить лицо и таким образом скрыть свое удивление. Все во Франции слышали о Ришелье. Он был самым могущественным человеком в стране. При дворе говорили, что все решения принимал он, а не король. Без сомнения, Ришелье – это сила, на которой держится трон.
– Ваше преосвященство, – пробормотала она.
– Итак, это – очаровательная Кортни. – Кардинал подождал, пока Бони не пододвинул для нее кресло. Сделав ей знак сесть, он уселся сам на краю кресла лицом к ней, так что у нее не было возможности отвернуться.
Его темные глаза пронизывали ее. Он глядел на нее, не отрываясь, чтобы и она не могла отвести взора.
– Ваш отец много говорил о вашей преданности нашему любимому королю.
Несмотря на пересохшее горло, Кортни удалось, как она надеялась, сказать с убедительной улыбкой:
– Моя преданность вне всякого сомнения, ваше преосвященство.
– Похвально. Весьма похвально. – Он посмотрел поверх ее головы на Торнхилла, затем произнес доверительным тоном: – Ваш отец и я хотим попросить вас об одном весьма важном деле. От вашего ответа зависит безопасность, а может, и сама будущность Франции.
Кортни проглотила слюну.
– Хотя это пока секрет, но Людовик дает дозволение своей любимой сестре Генриетте Марии вступить в брак с принцем Уэльским, который вот-вот унаследует королевский престол своего отца Якова I.
Кортни дышала с трудом. Она уже знала из дворцовых сплетен, что красивая молодая принцесса,
