Они шли постепенно расширяющимися улицами, и Гартош анализировал действие их отряда. Претензий к Блов Ловею не было, синьшел действовал грамотно. Претензии возникли к организации самого похода. То, что вышли слишком малыми силами, то, что не взяли с собой лучников – эффективность их засад Гартош отметил особо, – в общем, все это сильно смахивало на авантюру. И организовали ее не кто иные, как пауки-призраки. Все чаще на ум приходили слова Седого Дигура об использовании Гартоша в качестве приманки. Но видимо в этом качестве использовался весь отряд. О том, что два десятка оставшихся в строю, смогут нанести какой-нибудь более-менее серьезный урон нечисти, да на ее же территории, вызывало большие сомнения, очень большие.
Мрачные размышления Гартоша прервало новое изменение ситуации: отряд достиг площади, от которой планировалось повернуть налево, на запад, и гнать собравшихся там нечистых прямо в паутину пауков- призраков. Но, похоже было, гнать нечисть в нужном направлении врядли получится, как бы их самих не погнали.
На площади собралось не меньше трех десятков нечистых, из них шестеро оборотней, а сколько здесь еще найдется высшей нечисти, покажет бой.
Расклад для людей получается крайне неблагополучным: три десятка нечистых, и судя по всему, половина из них высшие, это слишком много для двух десятков людей, даже для опытных и проверенных бойцов, собравшихся здесь. Оставалась надежда на призраков. Сумеют ли прийти на помощь? Захотят ли? Отряд перестроился, щитоносцы отошли назад прикрывать от атак лучников, а то, что они скоро появятся сомнений не вызывало ни у кого.
Зигул вытащил из-за пазухи висящий на цепочке амулет Рафа, бога судьбы, бросил на него быстрый взгляд, поцеловал, и спрятал обратно.
– Ну, Гартош, – повернулся он к молодому соратнику, – наступает момент истины. Если выберемся из этой передряги живыми, принесу Рафу обильные жертвы и пожертвования в его храм.
– А я буду бродить по борделям Галофа, пока не упаду без сил, – заявил Гартош.
– А я плюну в рожу призракам, – хмуро бросил Кованец.
Гартош посмотрел на жеранца с пониманием, у него у самого возникло такое же желание, да и судя по ободряющим ухмылкам стоящих поблизости бойцов, не у него одного.
– К бою! – негромко, но отчетливо скомандовал Ловей, и разговоры прекратились.
Несмотря на численный перевес, нечистые не торопились атаковать, они чего-то ждали. Чего они ждали видимо понимал и Блоф Ловей, и не успели лучники появиться на крышах, он проревел:
– Вперед! Сблизиться с противником, пока нас не перестреляли!
Со всех ног отряд рванул вперед. Кто-то упал, получив стрелу в спину, кто-то перецепился через погибшего и растянулся рядом, но тут же вскочил и помчался к нечисти как за спасением. Лучники успели дать только один залп, да и то неприцельный, и опустили луки: на площади все смешалось, начался самый жестокий бой, какой только Гартошу довелось видеть.
Построившийся ромбом отряд, вклинился в строй врага и их сразу же окружили. Пятерка Нигмуса находилась на правом фланге и несмотря на яростные нападки нечисти, им удалось удержаться, не разорвать строй. Академиеры обучались действовать в одиночку, группами и в строю, но то были занятия и учения, а сейчас Гартошу пришлось принять участие в настоящем бою, занимая свое место в строю. Он, как и обещал своим товарищам по оружию, задавил в себе сильнейшее желание сломя голову броситься в гужу сражения, отвечая только за себя и вскоре обнаружил свои преимущества биться в строю.
Нападавший на Зигула вурдалак, получил от Кованца удар в бок, Зигул, воспользовавшись опущенной рукой, рубанул через всю грудь и отбросил нечистого Гартошу – добивай! Гартош видел, как его опекают, перехватывая самых опасных противников, которые как мухи на мед лезли на молодого виктанийца, и он был благодарен своим старшим товарищам, самому бы ему с этой навалой не справиться.
Первую атаку отбили, нечисть отступила на десяток шагов. Не поворачиваясь, спина к спине, провели перекличку. Шестеро погибших, почти все ранены – четверо тяжело. Гартош снова не получил ни царапины! Правда в этом больше была заслуга его товарищей, чем его самого.
Переступив через погибших, чтобы не скользить в крови, десятеро оставшихся на ногах образовали круг, поместив в середину тяжелораненых. Среди раненых оказались и Клейт Кованец с Трушером. Упокоить должным образом погибших уже никто и не пытался, тем более что жрец-некромант погиб один из первых. Немного успокаивало только одно, нечистых погибло гораздо больше. На мостовой валялось больше десятка трупов низшей нечисти (среди них Гартош со злорадной радостью рассмотрел своего знакомого молодого вампира), еще нескольких высших уволокли их собратья, зализывать раны: только высшие могли кое-как противостоять лакиритовому оружию. Но все равно, их, нечистых, оставалось вдвое больше, не считая еще лучников людей.
– Где же эти хреновы призраки? – уже в который раз задавался вопросом Зигул.
Оставшиеся в живых внимательно осматривали крыши и окна домов, в надежде увидеть тех, ради кого и затевался этот бессмысленный и бесполезный поход. Но их взгляды натыкались лишь на лучников, служащих нечисти, людей предателей, хуже самой нечисти, которой, кстати, надоело ждать и терпеть на своей территории чужаков. Кольцо вновь начало сужаться, на лицах людей и их врагов читалась решимость покончить со всем сейчас, больше тянуть некуда.
По безмолвной команде нечисть бросилась вперед. Гартош все еще чувствовал рядом с собой плечи товарищей, но понимал, скоро их круг разорвут, сомнут и разорвут.
Вновь ему противостоял оборотень, оборотень – медведь, громадная, но на удивление быстрая туша. От мощного удара лапой Гартош вылетел из круга, прокатился по мостовой и уперся в чей-то труп. Труп оказался не совсем трупом. Недобитый вампир, почувствовав рядом живую плоть, проявил чудеса живучести и вцепился Гартошу в руку, точнее он думал, что в руку, так как тот успел подставить лакиритовый кинжал и расширил улыбку жадного до чужой крови вампира от уха до уха. В следующий момент Гартош уже вскочил на ноги, и вовремя. Медведь оборотень оказался настойчив, не удосужив своим вниманием бьющихся с его собратьями уцелевших людей, он вновь устремился к молодому виктанийцу. Да и не он один.
Сзади и сбоку заходили два вампира, один из которых кажется был высшим. Медведь коротко рявкнул и вампиры хоть и нехотя, но отступили. Что это? Благородство или личные счеты? А может оборотень просто хотел присвоить всю славу победы над нашкодничавшим виктанийцем себе одному? Все эти вопросы пронеслись в голове у Гартоша в доли секунды, но само собой задавать он их никому не стал.
Он быстрым пируэтом отогнал вампиров еще на три шага и вплотную занялся медведем. Именно занялся им, хладнокровным и расчетливым поиском слабых мест у противника, а не спасением собственной жизни. Охватившая его некоторое время назад горячка боя отступила, уступив место ясности разума, четкому пониманию боя и своих действий.
Оскол нанес несколько быстрых коротких ударов по лапам медведя – шкура толстая, без хорошего замаха не пробьешь, но в том то и дело что хорошенько размахнуться ему никто не позволит, медведь был начеку и очень быстр. Укол в сердце оборотня чуть было не лишил Гартоша меча, сильный удар лапы почти выбил его из рук. Магия. Пора применять магию, хотя ее применение здесь, в контролируемой нечистью местности, было сложной задачей. Сложной, но возможной. Гартош приберег магию на потом, но время пришло.
Огненный шар застал оборотня врасплох и выжег в его шкуре приличную дыру. Он обиженно и недоуменно заревел и тут же получил удар меча в выжженную рану. Вот так-то! Такой большой и такой глупый, не смог закрыться от простейшей магической атаки. Гартош возликовал, но преждевременно, раны оказались совсем не смертельными и только раззадорили медведя, хотя и значительно замедлили его движения. Медведь снова напал, но Гартош уже не собирался убегать, он видел, что нанесенная лакиритовым оружием рана не затягивается, как это обычно бывает у оборотней и у других высших, кровь толчками покидала большое сильное тело.
Несколько обманных движений, и увернувшись от громадных лап он нанес медведю длинную царапину на морде. Вот тут, заметив, что для оборотня дело оборачивается плохо, в дело вступили вампиры. Так, благородством больше не пахло. Оставив медведя беспорядочно махать лапами, Гатрош метнулся к новым противникам. Быстро вошел в ближний контакт, его кинжал и меч летали с такой невероятной быстротой, что даже шустрые вампиры едва поспевали. А зря, надо успевать, успевать отражать лакиритовые удары. Вот, например этот! Меч прочертил на кисти низшего кровавую полосу. Будь этот удар нанесен обычным
