усиленные железным обручем. Одна полевая кухня предназначалась для приготовления каши на стандартную роту. В передке колёсной базы перевозился запас дров для печи. Для транспортировки кухни выделялась пара лошадей. Заведовал кухней повар.
Всё обозное хозяйство располагалось в четырёхколёсных, крытых вощёным сукном фургонах, на роты выделялось по четыре фургона, запряжённые парами лошадей. Помимо этого в каждой роте вводился отряд медицинского обеспечения из трёх человек – фельдшер и два его помощника – фельдпоручика. Они носили белые котты, фельдшер был эквивалентен сержанту, а его помощники – ефрейтору. В их задачу входило лечение, профилактика и прочие сопутствующие медицинские обязанности по отношению к роте. Также вводился штатный знаменосец – ротный прапорщик, по званию равный сержанту, и батальонный прапорщик, равный лейтенанту.
Изменения коснулись и структурного состава непосредственно строевых войск. В первую очередь группы и взвода. Было решено увеличить максимальную численность группы с пяти до десяти человек, то есть она теперь штатно содержала девять бойцов и одного ефрейтора. Соответственно полный состав взвода составлял четыре группы. Таким образом, полное штатное расписание роты давало 287 человек личного состава.
Отдельная артиллерийская рота в перспективе должна быть серьёзно усилена артиллерийскими орудиями. Да, примитивными, да, гравитационными, но они показали неплохую эффективность, а потому их нужно было увеличивать числом. В перспективе Эрик хотел выделить по хиробаллисте на каждую группу в составе роты, то есть увеличить парк метательных машин с 8 до 24 штук. Само собой, всех крепких бойцов из артиллерии планировалось постепенно перевести собственно в первые два взвода, а новый состав набирать из выпускников академического центра Боспора. Дело в том, что особых боевых навыков и специальных качеств к артиллеристам не предъявлялось, поэтому их можно было набрать и из обычных людей, а не воинов. То есть критического показателя психологической устойчивости в рукопашной схватке к ним не предъявлялось.
Под конец размышлений Эрик пришёл к выводу, что его промышленных мощностей явно недостаточно для оперативного и качественного вооружения армии, так как его мануфактура производила всего 250–260 первоклассных арбалетов новой конструкции в год. А этого было крайне мало. Поэтому было решено развернуть мастерскую по производству композитных роговых дуг и облегчённой модификации блочного арбалета. Это позволит хоть как-то компенсировать дефицит качественного стрелкового вооружения на первое время.
Ситуация с Афоном была очень неприятная. Устроить там бойню хотелось очень, но это означало порвать с православным церковным аппаратом. Поэтому нужно было, чтобы там оказался какой-нибудь адекватный персонаж для переговоров, например патриарх. Собственно, это и было устроено силами Феодора. Иоанну подкинули информацию о том, что Святая гора навлекла на себя гнев светского князя и сильно рискует. Зная «миролюбивую» репутацию Эрика ещё по делам в Эдессе, патриарх немедленно выехал из Адрианополя в Великую лавру, дабы встретить нашего героя и отговорить от поспешных и невзвешенных поступков. Получив подтверждение о прибытии искомого персонажа по желаемому адресу, наш герой не спеша начал собираться на встречу. 10 июня на горизонте показался берег полуострова, как раз тот, от которого не далее чем полчаса пешком до лавры. Его корабли караулили – с небольшой скалы, чуть уходящей в море, резво соскочила какая-то фигурка и побежала в сторону монастыря. Всё получалось так, как должно было. Высаживаться всеми силами Эрик не стал, собрал только офицеров из первых двух рот, что были в новых латных доспехах, и с ними сошёл на берег. Там его уже ждала небольшая делегация во главе с Иоанном.
– Доброго дня вам, добрый человек. Я рад, что вы незамедлительно прибыли в эти земли для их спасения и вразумления. Судя по нашей переписке, вы весьма мудры, и с вами будет приятно разговаривать.
– И тебе доброго дня, князь Эрик. Если ты желал разговора со мной, то отчего все эти страсти?
– Мне нужен брат Мелетий. Община, скорее всего, его не отдаст. Я не хочу разорять Святую гору, но и простить его не в силах. Этот человек нанимал агитаторов, чтобы те распространяли обо мне слухи, будто я приношу жертвы древним богам. А также прочую хулу. Разве такое можно простить? Это же отлучением пахнет.
– Не горячись, князь. Откуда тебе это известно?
– Я взял нескольких агитаторов, под пытками они независимо друг от друга признались в том, что их послал Мелетий. Кто послал самого брата, мне неизвестно.
– Хорошо. Что ты хочешь с ним сделать?
– Допросить и казнить. Я хочу узнать, кто мой враг, кто его надоумил распространять про меня хулу.
– На что ты пойдёшь, если братья воспротивятся твоему желанию?
– Для меня их поступок будет означать, что они продали душу дьяволу и обуреваемы мирскими страстями, вместо занятия делами духовными. Иными словами, их всех ждёт смерть. Бегать я за ними особо не буду, но кого найду – все умрут.
– И меня казните?
– Нет, вы здесь присутствуете как уважаемый человек и посредник, а потому не можете быть убиты.
– Тебе нужен только брат Мелетий или ещё что-то? Чувствую, ты не просто так пришёл. Иначе выловил бы его тихо, никто и не узнал бы.
– Верно. В Боспоре я собираюсь открыть большую библиотеку, а потому хотел бы получить с монахов откуп старыми книгами. Желательно, конечно, времён Аристотеля, так как богословских трудов у меня ныне в избытке.
– Что же может быть полезнее хорошей книги о Боге?
– Хорошая книга о деле.
– Опасные слова.
– Не опаснее меча. Святой отец, я надеюсь на вас и вашу мудрость, так как мне будет неприятно убивать невинных людей, тем более занятых столь важным делом, как служение Господу нашему.
– Ладно. Я подумаю над твоими словами. Завтра тебе дадут ответ. Пока же ты, князь, – наш гость, вас разместят на постоялом дворе при монастыре.
– Я вынужден отказаться. Переночую на корабле. Мне нужен простор для манёвра в случае, если вы откажетесь. До завтра. Удачи вам в нашем благом деле.
Эрик развернулся и не спеша пошёл к лодкам, что доставили его со свитой на берег. Нужно было ждать. Он был полностью уверен в Иоанне, который сделает всё правильно.
Весь оставшийся день князь провёл в раздумьях о том, как именно ему развивать в будущем вооружение своей армии. Вводить огнестрельное оружие он опасался, так как его пока ещё низкий технологический уровень не может переплюнуть его новые блочные арбалеты, а это мало того что бесполезно, так ещё и вредно, ибо примитивные ружья смогут скопировать остальные европейские деятели. Итог такого преждевременного введения огнестрельного оружия крайне плачевен – можно дать врагу хорошее оружие, которое при массовом использовании создаст серьёзную угрозу для его армии. Поэтому нужно совершенствовать и дальше арбалеты. Само собой, самостоятельно, на коленке, он это делать не имеет возможности, следовательно, при академическом центре необходимо создавать научно- исследовательскую группу, которую надо будет оснащать не только помещением для упражнений в писании и черчении, но и цехом опытного производства. Это порождает новые, весьма сложные проблемы.
Нужно: во-первых, осваивать производство листов бумаги большой площади для чертежей. Во-вторых, вводить-таки единую систему измерений, чтобы не допускать путаницы. В-третьих, налаживать производство карандашей с грифельным стержнем, линеек, циркулей, ластиков и прочего. Учитывая, что каучук ещё недоступен, то с ластиками полная засада. В-четвёртых, сажать людей приводить в удобоваримый вид работы Евклида, Архимеда и прочие основополагающие трактаты, делая их доступными для оперативного практического применения. То есть нужно создавать нормальные методические пособия хотя бы по геометрии и математике, иначе толку будет мало. Что касается физики, то её, по сути, вообще не существует, и придётся всё создавать вообще с нуля. Писать учебники и методички – это был предел его «мечтаний», причём настолько радужный, что от одной мысли Эрика передёргивало как от крайне
